"Нацуо Кирино. Аут " - читать интересную книгу автора

Когда-то, еще учась в школе, он напрочь разругался с отцом и навсегда
ушел из дому. Некоторое время Сатакэ подрабатывал хастлером в игорном доме,
потом его взял под свое крыло местный бандит, член семьи якудза. Покровитель
богател на проституции и торговле наркотиками в Синдзюку, и работа юноши
состояла в том, чтобы обеспечивать сохранность девушек, не давать им, так
сказать, соскочить с корабля.
Как-то случилось неприятное. Банда прознала о женщине, вербующей
девушек для конкурирующей фирмы, и Сатакэ поручили разобраться с ней. Вышло
так, что разборка закончилась убийством. Ему было тогда двадцать шесть, и
его отправили в тюрьму на семь лет. Об этом не знала даже Анна, не говоря
уже о Кунимацу или Цзе-сан. Именно тюремный опыт убедил Сатакэ, что вести
дела надо тихо, без необходимости не высовываться. Вот почему в "Мика" всем
заправляли Цзе и тайванец, а в казино - Кунимацу.
Сейчас, по прошествии почти двадцати лет, он все еще помнил ту сцену,
помнил живо, во всех деталях: звук ее голоса, выражение лица в момент
смерти. Он помнил, как ее пальцы царапали ему спину, как холодок пробежал
вдоль позвоночника... Дело в том, что человек не знает своих пределов, не
знает, на что способен, пока не убьет кого-то. С этим не может сравниться
ничто. Это - настоящая мера. Конечно, в нем жило, засев где-то глубоко,
чувство вины, но Сатакэ также сделал важное открытие: ему доставляло
удовольствие причинять боль, а близость смерти давала мощный заряд энергии.
"Перестарался". Узнав, что он сделал, другие члены банды стали смотреть
на него с омерзением и ненавистью, хотя и были привычны к насилию и
жестокости. Он навсегда запомнил выражение отвращения на их лицах... а потом
сказал себе, что вряд ли посторонний способен понять то, что произошло тогда
между ними двумя.
Воспоминания о причиненных ей мучениях, о смерти преследовали его все
время, пока он находился в тюрьме, но беспокоило Сатакэ не столько чувство
вины, не столько раскаяние, сколько желание проделать то же самое еще раз,
повторить все сначала. Ирония же судьбы заключалась в том, что на свободу он
вышел импотентом. И лишь по прошествии нескольких лет Сатакэ понял, что
глубина и интенсивность пережитого тогда неким образом отвратили его от
всего обыденного, простого и заурядного. Постигая собственные пределы,
человек словно открывает некое тайное знание, вот почему с тех пор Сатакэ
был крайне осторожен и осмотрителен, чтобы не сломать печать еще раз. Никто
не знал и не мог знать, какое самообладание для этого требуется и на какое
одиночество обрекает. Однако же женщины, не догадываясь о существовании
другого, скрытого Сатакэ, приходили к нему, ни о чем не подозревая, и
становились его игрушками. Они не цепляли его за живое, не забирались
вглубь, им не хватало энергии и сил, чтобы потревожить потаенную мечту,
проникнуть в запретную, строго охраняемую зону, и это спасало их - они
оставались не более чем милыми, забавными игрушками. Но и не менее.
Сатакэ знал, что понять его по-настоящему, соблазнить и увлечь - в рай
или в ад - могла только одна женщина, та, которую он убил. Вот почему лишь
во снах, когда они были вместе, он находил то, что искал, достигал
необходимой глубины и интенсивности чувств. Но ему хватало и этого.
По-настоящему Сатакэ жил только во сне, а потому не было сутенера более
внимательного и заботливого. Лицо убитой женщины, лицо, которое он увидел
лишь в день их встречи, хранилось теперь в потайном уголке памяти. Такая
жизнь ожесточила Сатакэ. И хотя у него не было ни малейшего желания снимать