"Дмитрий Ризов. Речка " - читать интересную книгу автора

поплавать вдоль зеленых берегов, касаясь руками склоненных до воды
тальников, а ногами - бархатистой тины. Можно пересечь Кинель и оказаться на
отмели, увидеть рядом тонкие нити и ленточки водорослей.
Пусто.
Кроме густеры, лишь на миг, как тень, всплывающей к поверхности, да
одиноких голавликов возле коряг, в речке ничего живого. Но вот садится
солнце за вязы на противоположной стороне, прохлада вечера трогает берега и
воду, кое-где появляются столбики толкучих комариков, и первый бурный
всплеск судака, погнавшегося за густерой, - как сигнал речным жителям. Речка
меняется. Вот уже первая судачья поклевка гнет конец удилища к воде: пробует
у дна наживку - верткую густерку, зацепленную крючком за губу, - судачья,
похожая на кошачью, пасть. И тут же мелко трясет подсечку соседнего удилища,
пробуя круто сваренную манную кашу, подлещик. Не знаешь, за что хвататься! И
крупный голавль, всплыв на вечернюю кормежку, пустил по течению солидные
круги. Густера мелькает сетью в воде. Началось... Вот когда сердце рыбака
замирает в ожидании чуда. Сколько тайн в речке!
А впрочем, было ли оно, изобилие Кинеля? Не мечта ли это нашего
воспаленного воображения? Не память ли суммировала наши трофеи в какой-то
один изобильный улов, который якобы когда-то был?..

* * *

- А ты помнишь, - говорю я сам себе, - как под утро на теплом кострище
собирались погреться комары?
За рогозом в кустах пела самодовольная птичка:
- Чечевицу видел? Я чечевица...
А утро было столь тихое, что пузыри, взбитые пойманной рыбой, не
лопались и долго стояли вокруг лодки.

* * *

Гете, расчленяя на отделы тела живых существ, начинает с головы,
которую определяет как "сборный пункт обособленных чувств", и заканчивает
хвостом, рассматривая его как "намек природы на бесконечность органических
существований". Вот почему мы, люди, ее венец... Впрочем, и у нас есть
"хвост" - это наше прошлое.
Разве наше время в детстве такое же, как в старости? Не в смысле:
сколько сейчас на часах и не пора ли обедать, а далеко ли ушли мы от небытия
и скоро ли в него вернемся снова? Из каких уютных глубин дочеловеческого
существования принес я это незнание с собой в детство? Почему представление
о времени меняется с возрастом?
Я думаю, что и представление о смерти постепенно проникало в меня по
мере самосознания: я включаюсь в поток человеческой истории... Так
осуществляется переход человека из одного времени в другое, ибо родившись,
он попадает в биологическое время, а осознав себя представителем
человечества, начинает обитать во времени историческом - настоящем
человеческом времени.
Приобретением чувства истории мы платим за право быть человеком.
Приобретая - платим, потому что приобретая - теряем; безотчетная радость
детства уходит от нас. Мы становимся историческими людьми, размышляющими о