"А.Роб-Грийе. В лабиринте. (АИ)" - читать интересную книгу автора

на каблуках и деревянным шагом направляется к приоткрытой двери. Он
подымается на ступеньку, слегка толкает дверь, проскальзывает в нее и без
стука закрывает за собой, но при этом явственно слышно, как щелкает язычок
замка.
Перед глазами солдата только заснеженный тротуар с пожелтевшей
дорожкой справа и девственно-белой пеленой слева, а на ней единственный и
ровный след двух маленьких башмаков, печатающих широкий шаг вдоль канавы;
затем, метра за четыре до последнего столба, следы башмаков сливаются в
один, более приметный, и сворачивают под прямым углом вправо, где шаги
мельчают и выводят на пожелтевшую дорожку, а оттуда на более узкую тропку,
которая ведет к двери.
Солдат подымает глаза и видит серый фасад, без балконов, с вереницами
одинаковых окон, подчеркнутых внизу каждой рамы белой чертой, и ждет,
надеясь, что где-нибудь за оконным стеклом появится мальчик. Но он отлично
знает - раз уже малыш в черной накидке проводил его до самого дома,
значит, он здесь не живет. Впрочем, судя по окнам, дом вообще необитаем.
Тяжелые красные занавеси ниспадают с потолка во всю ширину стены.
Напротив расположился комод, а над ним картина. Мальчуган, тот, что в
раме, - сидит, поджав ноги, все на том же месте, прямо на полу; кажется,
он собирается вовсе соскользнуть под скамейку. Он все так же пристально
глядит куда-то перед собой, о чем свидетельствуют только его широко
раскрытые глаза.
Это свидетельство, правда, не слишком надежное: если художник полагал,
что сцена смотрит в ничто, если ему ничего не пришло на ум относительно
четвертой стены этой прямоугольной залы, три стороны которой изображены на
гравюре, следовательно, глаза мальчугана устремлены в пустоту. Однако
художник поступил нелогично, если, желая подчеркнуть отсутствие выражения
в лице малыша, избрал для этого четвертую стену, единственную, где,
вероятно, расположен выход. Три стены, изображенные на гравюре, не
обнаруживают никаких видимых признаков двери. Если даже таковая находится
в глубине слева, позади вешалок, это, конечно же, не главный вход в кафе,
что было бы слишком -необычно для такого помещения. Застекленная, как это
принято, входная дверь с выведенной на стекле белой эмалевой краской
надписью "Кафе" и фамилией владельца: две изогнутые строчки, обращенные
одна к другой своими вогнутыми сторонами, - сборчатая занавеска из легкой,
просвечивающей ткани (наличие этой занавески заставляет того, кто хочет
заглянуть в зал, подойти вплотную к двери), - эта входная дверь может
находиться только с той стороны, где на гравюре отсутствует стена, причем
остальная часть этой невидимой стены должна быть занята большим окном, до
половины укрытым длинной шторой и посредине украшенным барельефом в виде
трех шаров, - красного вверху и двух белых под ним, - в том случае, по
крайней мере, если выход, расположенный за вешалками, ведет в бильярдную.
Мальчуган, сидящий с коробкой в руках, глядит, очевидно, в сторону
входной двери. Но взгляд его находится почти на уровне пола, и он,
конечно, не может поверх занавески увидеть улицу. Он не поднимает глаз, и
это не позволяет ему разглядеть чье-то мертвенно-бледное лицо, прильнувшее
к стеклу и по шею обрубленное занавеской. Взгляд малыша устремлен почти
горизонтально. Отворится ли дверь, чтобы впустить нового пришельца,
солдата, который поразит мальчугана своим необычным видом? Такое решение
представляется сомнительным, потому что более принято помещать входную