"А.Роб-Грийе. В лабиринте. (АИ)" - читать интересную книгу автора

филенками, с подвижной створкой посередине и двумя неподвижными, очень
узкими - по бокам. Солдат проходит дальше и сворачивает за угол дома, в
поперечную улицу, такую же пустынную, как и предыдущая.
Новая улица, как и предыдущая, снова приводит его к перекрестку, где в
десяти метрах от угла, занимая небольшой сегмент тротуара, стоит последний
фонарь, а кругом тянутся такие же, как прежде, фасады. Вокруг основания
опоры - в виде опрокинутого конуса - вьется такой же точно литой
металлический плющ, с таким же изгибом плетей, с такими же листьями, с
такими же ответвлениями, с такими же причудами растительности и такими же
пороками металла, как у прежних фонарей. Выпуклости рисунка подчеркивает
такая же каемка снега. Возможно, это тот самый перекресток, где должна
была произойти встреча.
Солдат поднимает глаза в поисках эмалированной таблички с названием
улицы. По одну сторону углового фасада, на каменной стене, нет никакого
обозначения. По другую - почти на трехметровой высоте прибита обычного
образца голубая эмалевая табличка, расколовшаяся так, словно мальчишки
выбрали ее мишенью и яростно закидали увесистыми булыжниками; на ней можно
было прочитать лишь слово "Улица..." и далее две буквы: "...на...", после
чего надпись обрывалась концентрическими зазубринами следующей дыры.
Впрочем, название, значившееся на табличке, первоначально было, по всей
вероятности, очень кратким. Повреждения, видимо, давнишние, потому что
обнажившийся металл уже сильно проржавел.
Все так же ступая по узкой желтоватой тропке, солдат только собирается
перейти мостовую и посмотреть, нет ли на другой стороне лучше
сохранившихся табличек, когда совсем близко слышит голос, произносящий
три-четыре слога, смысл которых он не успевает уловить. Он резко
оборачивается; но вокруг ни души. Наверно, в такой тишине у снега особая
звукопроводимость.
Голос низкий и все же непохожий на мужской... Порой встречаются
молодые женщины с очень низким голосом; но в этом случае впечатление было
слишком мимолетно: память сохранила лишь бесплотный, бледный отзвук
тембра, такой тембр может быть у кого угодно - сомнительно даже,
человеческий ли это голос вообще. Однако тут солдат замечает, что дверь в
угловое здание не закрыта. Он машинально делает несколько шагов в ее
сторону. Внутри так темно, что в образовавшуюся щель ничего нельзя
разглядеть. Справа, слева, вверху - повсюду запертые окна с черными,
грязными, незанавешенными стеклами, с темными, неосвещенными комнатами без
всяких признаков жизни, словно люди покинули дом.
Деревянная дверь с резными филенками выкрашена в темно-коричневый
цвет. По бокам приоткрытой створки - две немного более узкие, неподвижные.
Солдат толкает дверь. Широко ее распахнув, он подымается на заснеженную
приступку, носящую отпечатки множества ног, и шагает через порог.
Он оказывается в темном коридоре, куда выходит множество дверей. В
другом конце коридора угадывается лестница, которая тянется вверх и вскоре
тонет во тьме. В глубине этого тесного и длинного прохода, у самой
лестницы, по обе стороны, расположился - перпендикулярно к этому коридору
- другой, где мрак еще гуще. Кругом все пусто, предметы домашнего обихода,
которые обычно служат приметами жилого дома, отсутствуют: ни циновок перед
дверьми, ни коляски под лестницей, ни ведра и метлы в углу. Только голые
стены и полы - стены выкрашены в унылый темный цвет; сразу же налево от