"Карен Робардс. Грешное желание " - читать интересную книгу автора

ведущей на верхнюю галерею и в семейные гостиные, расположенные за ней.
Джесси бросила один взгляд на его лицо и снова перестала жевать. Рука с
забытой тарталеткой повисла в воздухе, когда она уставилась на спутника
Селии с растущей тревогой.
Даже на ее критический неопытный взгляд мужчина была ослепительно
красив. Когда они вдвоем поднимались по лестнице, он улыбался Селии, которая
положила ладонь на изгиб его руки, своими длинными пальцами он накрыл ее
маленькие и изящные. Его белоснежные зубы блестели на загорелом лице, а
черты были красивыми и правильными. Когда он откинул назад голову,
засмеявшись чему-то. Джесси увидела его глаза под густыми черными бровями,
невероятно голубые, такие же голубые, как безоблачное небо, простирающееся
над долиной Язу.
Некоторые из местных плантаторов и их сыновей были привлекательными
мужчинами, и лично Джесси считала, что Митчелл Тодд, чьей семье принадлежала
соседняя плантация "У реки", даже очень красив. Но Митч и остальные бледнели
перед великолепием этого мужчины - он, помимо того что был красив, излучал
возбуждение, и опасность, и какое-то лихое, бесшабашное обаяние, которого
другим явно недоставало.
Джесси подумала, что, кто бы он ни был, он не из этих краев. Они
добрались до верха лестницы и оба - Селия и незнакомец - увидели Джесси и
Тьюди. Джесси осторожно положила тарталетку на колени, надеясь, что начинка
не вытечет, и стиснула руками подлокотники.
- Ох, Джесси! Бог ты мой, ну и вид у тебя! О, ну, впрочем, с этим
ничего не поделаешь, полагаю. Стюарт, дорогой, это моя своенравная
падчерица. - Селия закатила глаза, словно желая подчеркнуть то, что она уже
рассказывала мужчине о Джесси. Он улыбнулся девочке. Это была абсолютно
обезоруживающая улыбка, которая сделала его еще красивее, если такое было
возможно. В ответ руки Джесси стиснули подлокотники в непроизвольном жесте
физического сопротивления этому мощному обаянию. Лицо ее тоже напряглось, и
она знала, что на нем появилось то угрюмое, строптивое выражение, за которое
Тьюди всегда бранила ее и которое возникало помимо воли, когда она
находилась рядом с Селией, которая всеми мыслимыми и немыслимыми способами
всегда пыталась привлечь внимание к любым недостаткам своей падчерицы.
Игнорируя Тьюди, как она всегда поступала со слугами-рабами, если
только не распекала их и не отдавала приказы, Селия тоже улыбнулась Джесси -
что само по себе было достаточно необычно. Пересмешник испуганно вспорхнул,
добавив трепет своих крыльев к звяканью удаляющейся двуколки. Шелк юбки
модного дневного платья Селии шуршал, когда она двигалась.
Селия была безупречна, как всегда, от верха своей очаровательной
маленькой шляпки до носков миниатюрных атласных туфелек. Платье Селии было
того же оттенка голубого, что и небо, что и глаза незнакомца, - у Селии было
пристрастие к небесно-голубому, и в нем она выглядела прелестной, стройной и
поразительно юной. Джесси с изрядной долей злорадства гадала, знает ли ее
новый поклонник, что прошедшей зимой Селии стукнуло тридцать. Затем Селия и
мужчина, которого она тащила за собой как на буксире, остановились перед
ней. Окаменевшая Джесси уставилась в улыбающееся лицо незнакомца, в то время
как Селия защебетала своим притворно нежным голоском, которым пользовалась в
обществе мужчин:
- Джесси, это Стюарт Эдвардс. В самом деле, дорогая, ты выглядишь так,
словно тебя протащили через куст! И что это за сладость ты ешь? Ты же