"Гарольд Роббинс. Наследники" - читать интересную книгу автора

И внезапно поднимается гвалт. Ко всем словно вернулся дар речи. Одни
требуют, чтобы Младший вернул деньги, другие - чтобы оставил их у себя.
"Заткнитесь!" - внезапно орет Младший. Все замолкают, смотрят на него,
а затем расходятся, возвращаясь к прерванным занятиям.
Он же подступает ко мне вплотную и сует банкноты мне в руку. Его
буквально трясет.
"Уходи, и больше не появляйся здесь. Видишь, к чему приводит лишь одна
капля твоего яда. У нас и без того хватает трудностей, чтобы еще ссориться
из-за денег".
В ту секунду мне хотелось ударить его. Но я посмотрел в его глаза и
увидел в них слезы. Взял деньги.
"Хорошо. Я пришлю шофера с двумя пятерками".
Я ушел, не оглядываясь, и подождал у машины, пока шофер не отнес
деньги. А по пути в отель мучился вопросом, что же мне сказать Дениз?
- И что же ты ей сказал? - спросил я.
- Единственное, что мог. Сказал, что не нашел его.
Он сунул в рот новую пластинку жевательной резинки.
- Дениз хочет, чтобы я вышел из игры. Она считает, что у нас
достаточно времени, чтобы вернуть казалось бы ушедшее навсегда. Ей уже не
хочется быть женой "Большой Шишки".
Наши взгляды встретились.
- Надеюсь, мне не придется говорить ей, что я не смог найти и тебя.
Я отвернулся, долго смотрел на синюю воду. И думал, как бы это ни
казалось странным, не о Сэме, но об этой воде.
- Нет, - услышал я свой голос, - он слишком большой.
- Кто большой? - переспросил он.
Я указал на океан.
- Слишком много воды, чтобы отфильтровать ее, слишком дорого, чтобы
согреть, и мне никогда не построят такого большого бассейна, чтобы вместить
ее всю. А если б и построили, по вкусу она не будет такой, словно только
что вылилась из родника. Нет, Сэм. В данном случае я - пас.
Мы направились к машине. Дважды я пытался заговорить с ним, но,
оборачиваясь, видел, что он плачет.
К тому времени, что мы добрались до отеля, он уже взял себя в руки.
Вылез из машины, посмотрел на меня.
- Благодарю за прогулку. Мы еще поговорим.
- Конечно.
Я проводил Сэма взглядом. Его руки и ноги двигались в особом
агрессивном ритме, свойственном толстякам-коротышкам. А когда он скрылся за
дверьми отеля, поехал домой "Фолькса" не было, а телефон начал звонить,
едва я вошел на кухню. На стене, приклеенный липкой лентой, белел сложенный
вчетверо листок бумаги.
Я развернул его, не снимая трубки.

"Дорогой Стив Гонт, катись к чертовой матери.
Твоя верная Мэри Эпплгейт".

Твердая рука, аккуратный почерк. Я перечел записку вновь, и на меня
напал дикий смех. Я все еще смеялся, когда взял-таки трубку.
- Слушаю, - блондинка раздвинула шторы в своем окне.