"Гарольд Роббинс. Куда уходит любовь " - читать интересную книгу автора

я взял себя в руки.
- Я знаю свою дочь, сержант, - как можно спокойнее сказал я. - Не
представляю, почему она убила его и она ли убила, но в любом случае, ставлю
свою жизнь за то, что она сделала это не без причины.
- Прошло шесть лет, как вы видели ее, - продолжал настаивать он. - За
шесть лет ребенок мог основательно измениться. Он вырос.
- Но не настолько, чтобы стать убийцей, - возразил я. - И не Даниэль. -
И бросил трубку прежде, чем он успел что-то ответить, и повернулся.
Расширившимися голубыми глазами Элизабет смотрела на меня.
- Ты слышала?
Она кивнула, медленно вылезла из постели и накинула на себя халатик.
- Но я не могу в это поверить.
- Я тоже. Она еще ребенок. Ей только четырнадцать с половиной. Элизабет
взяла меня за руку.
- Идем на кухню. Я сварю кофе.

Когда она поставила передо мной чашку кофе, я сидел в каком-то
отупении. Я был в том состоянии, когда человек думает вроде бы обо всем, а
на самом деле ни о чем. Ни о чем, что он мог бы потом вспомнить. Так,
кое-что всплывает. Маленькая девочка, которая в первый раз оказалась в
зоопарке. Или как она смеялась и брызгалась, выходя из моря. Ла Джолла. И ее
звонкий голос.
- Как смешно, что мы живем на лодке, папа! Почему мама не может
приехать сюда и жить с нами на лодке, вместо этого большого старого дома на
горе в Сан-Фриско?
Я слабо улыбнулся про себя, вспомнив, как Даниэль упорно называла
Сан-Франциско. Похоже, это раздражало Нору. Она всегда говорила четко и
правильно. Она вообще всегда была права во всем. Во всем, что могли увидеть
посторонние. Внешне она старалась предстать подлинной леди.
Нора Маргарита Сесилия Хайден. В ее жилах текла благородная кровь
испанских донов из Калифорнии, горячая ирландская - обладатели которой
прокладывали железные дороги на Дальний Запад, и та ледяная жидкость,
которая заменяет кровь банкирам Новой Англии. Смешайте все это, и вы
получите леди. У которой есть состояние, власть и земли. И странный
диковатый талант, который заметно возвышал ее над окружающими.
К чему бы Нора ни прикасалась, к камню ли, дереву или металлу, тот
сразу же оживал и приобретал только ему присущие очертания. Но если она
прикасалась к чему-то живому, обладающему только ему присущим своеобразием,
то неминуемо разрушала его. Я-то знаю. Потому что помню, что она сделала со
мной.

- Пей кофе, пока он горячий.
Я поднял глаза. Элизабет, не отрываясь, смотрела на меня. Я отпил
глоток и его тепло растопило тот холод, который гнездился внутри меня.
- Спасибо.
Она села напротив меня.
- Ты где-то далеко.
Я заставил себя переключиться на нее.
- Я думаю.
- О Даниэль?