"Дженнифер Роберсон. Звездный танец." - читать интересную книгу автора

обеспечив тем самым то, что Шера была всегда освещена спереди и
отбрасывала две (не всегда одинаковые) тени. Я не пытался придумывать
какие-либо сложные трюки в работе с камерой; я просто снимал то, что
танцевала Шера, переключая камеры только когда Шера перемещалась из
поля зрения.
Нет, танец "Масса есть действие" может быть описан только
символически, и все равно убого. Я только могу сказать, что Шера
продемонстрировала: так же, как и гравитация, масса и инерция способны
обеспечить динамический конфликт, необходимый для танца. Из них она
извлекла тот ввд танца, который мог бы вообразить разве что коллективный
мозг, состоящий из акробата, ныряльщика, летчика высшего пилотажа,
способного начертить надпись в воздухе самолетом, и исполнительницы
синхронного плавания. Я могу сказать вам, что она преодолела последний
барьер между собой и абсолютной свободой движения, подчинив тело
собственной воле, а само пространство своим требованиям.
И все еще я почти ничего не сказал. Ибо Шера искала большего, чем
свобода, - она искала смысла. "Масса" была прежде всего духовным
событием - каламбур отражает тематическую двусмысленность танца не
столько технического, сколь теологического. Щера сделала человеческое
столкновение с миром действием перехода, буквально встретив Бога на
полдороге. Я не хочу сказать, что ее танец хоть в чем-то был адресован
внешнему Богу, отдельной сущности с белой бородой или без нее. Ее танец
был адресован внутренней реальности, был последовательным выражением
трех вечных вопросов, которые задавал себе каждый живший когда-либо
человек.
Этот танец наблюдал ее "я" и спрашивал: "Как я пришла к тому, чтобы
быть здесь?"
Этот танец наблюдал вселенную, в которой существовало "я", и
спрашивал: "Как это все пришло к тому, чтобы быть здесь со мной?"
И наконец, наблюдая ее "я" в отношении, в связи с его вселенной: "Почему
я так одинока?"
И задав эти три вопроса всеми мышцами и сухожилиями своего тела, она
замерла, паря в центре сферы, открыв тело и душу вселенной, но когда
ответа
не пришло, она сжалась. Не в том драматическом смысле, как это было в
"освобождении", когда пружина сжималась, чтобы вобрать в себя энергию и
напряжение, а затем развернуться. Нет, это было физически похожим, но в
высшей степени отличающимся явлением. Это было действием
интроспекции, обращением мысленного (душевного?) взгляда внутрь на себя
самое в поиске ответов, которых больше нигде нет. Ее тело тоже поэтому,
казалось, складывалось само в себя, сжимая свою массу, - так плавно, что
ее
положение в пространстве не изменялось.
И устремившись внутрь себя, она замкнулась на пустоте.
Камера погасла, оставив ее одну, напряженную, сконцентрированную в
себе, ищущую. Танец завершился, оставив три вопроса без ответа,
напряжение этих вопросов - неразрешившимся. Только выражение
терпеливого ожидания на ее лице притупляло шокирующую остроту
незаконченности, давая силы это перенести - маленький благословенный
знак, шепчущий: "Продолжение следует".