"Дженнифер Роберсон. Звездный танец." - читать интересную книгу автора

вмонтированное в стенку кабинета, приглушил свет и сел наискосок от
Шеры. Запись продолжалась двадцать минут, без перерыва, без звука, как
есть. Это было чудовищно.
"Поражен ужасом" - странное выражение. Чтобы поразить ужасом, нечто
должно ударить вас по тому месту, где вы не забронированы цинизмом. Я,
похоже, сразу родился циником; насколько помню, я был поражен ужасом
только трижды в жизни. Впервые когда .узнал, в возрасте трех лет, что есть
люди, которые могут намеренно мучить котят. Второй раз - в возрасте
семнадцати лет, когда увидел, что есть люди, которые действительно могут
принять ЛСД и затем издеваться над другими людьми для развлечения.
Третий раз, когда закончился "Масса есть действие" и Кэррингтон сказал
обычным тоном: "Очень приятно, очень грациозно. Мне понравилось".
Тогда, в возрасте сорока пяти лет, я узнал, что есть люди - не дураки, не
кретины, но умные люди, которые могут наблюдать танец Шеры Драммон и
ничего не увидеть. Мы все, даже самые циничные, всегда питаем какие-то
иллюзии.
От Шеры это просто как-то отскочило, но я видел, что майор поражен
ужасом так же, как и я, и с видимым усилием сохраняет прежнее выражение
лица.
Вдруг обрадовавшись возможности отвлечься от своего испуга и ужаса, я
присмотрелся к нему по-внимательнее, в первый раз спросив себя, что же он,
собственно, тут делает. Майор был моих лет, тощий и более потрепанный
жизнью, чем я, с серебристым пушком на макушке и крошечными усиками. Я
сначала принял его за закадычного, друга Кэррингтона, но три вещи
переубедили меня. Что-то не поддающееся определению в его взгляде сказало
мне, что он военный с большим боевым опытом. Что-то равно не
поддающееся определению в его осанке сказало мне, что он в данный момент
выполняет задание. И нечто совершенно определенное в том, как были сжаты
его губы, сказало мне, что он относится с отвращением к тому заданию,
которое выполняет в данный момент.
Когда Кэррингтон вежливым тоном продолжил: "Что вы об этом думаете,
майор?", тот задумался на минуту, собираясь с мыслями и подбирая слова.
Заговорив, он обратился не к Кэррингтону.
- Мисс Драммон, - сказал он тихо, - я майор Вильям Кокс, командир
космического корабля "Чемпион", и я считаю за честь познакомиться с вами.
Это была наиболее глубоко тронувшая меня вещь из всего, что я когда-либо
видел.
Шера поблагодарила его самым серьезным образом.
- Майор, это Чарльз Армстед. Он сделал запись.
Кокс посмотрел на меня с уважением.
- Великолепная работа, мистер Армстед.
Он протянул руку и я ее пожал.
Кэррингтон начал понимать, что у нас троих есть нечто общее, из чего он
исключен.
- Я рад, что вам понравилось, майор, - сказал он без тени искренности.
- Вы сможете сегодня вечером увидеть это по телевизору снова, если не бу-
дете заняты на службе. Через некоторое время, надо полагать, в продаже
появятся кассеты. А сейчас, я думаю, мы можем перейти к текущему вопросу.
Лицо Кокса замкнулось, как будто бы его застегнули на все пуговицы, и
стало непроницаемо формальным. - Как вам угодно, сэр.