"Роберта Джеллис. Рыцарская честь " - читать интересную книгу автора

Роджер смахнул со лба свои кудри.
- Гонт...
- Погоди, Роджер, - заговорила она торопливо, ее голос, обычно
окрашенный эмоциями, сейчас звучал сухо. Она даже не знала, что собирается
сказать, и вырвавшиеся слова удивили ее самое не меньше, чем Херефорда. -
Мне казалось, я ответила тебе, но, может быть, ты не понял. Опасения
будущего не заставят меня изменить свое решение. Если тебе нужна я, ты
можешь забыть о той, которая зовется Элизабет Честер, потому что ты давно
мне предопределен... я вся твоя...
Она еще готовилась сказать, что хотела бы разобраться и понять, не
окажется ли дочь Честера ему скорее помехой, чем подспорьем, и что для них
сейчас лучше: готовиться ли к свадьбе, отложить ее или вообще отменить
помолвку? Но больше ни слова она сказать не успела. Роджер вскочил и стиснул
ее в своих объятиях. В горячей благодарности за доверие к нему он ответил
самым быстрым и верным способом, каким надо благодарить женщину, -
физической лаской. И только потом, часы спустя, он сообразил, что веры своей
она ему Не отдала, а лишь выразила гордое намерение сдержать данное ранее
слово.
Элизабет не была слабенькой, но в его могучих руках оказалась
бессильным ребенком, и возбужденный Херефорд даже не почувствовал, что она
пытается высвободиться. Но сопротивлялась она недолго, тело сразу перестало
ей подчиняться. Когда Роджер оставил ее губы, она оцепенела, и он увлек ее к
себе на колени, целуя шею, уши, уголки рта. Руки ласкали груди, бедра, и она
уже не могла шелохнуться. Все, на что оказалась способной ее гордость, это
заставить тело оставаться пассивным. От страстного желания отвечать на его
поцелуи, ласкать его, как ласкал ее он, Элизабет всхлипывала, но что-то в
подсознании кричало: если уступишь - пропала!
Женщина в те времена считалась имуществом. Как лошадь или собака, она
принадлежала мужчине, своему хозяину. Ее жизненное назначение было двояким:
обслуживать своего господина, готовя ему пищу, одежду, ложе, и рожать
детей - мальчиков, которым передавалось наследство, и девочек - для продажи
в качестве невест и заключения кровных союзов между семействами. В родном
доме Элизабет занимала несравненно более высокое положение и, будучи
отличной хозяйкой, была доверенным лицом отца и его главной советчицей. За
исключением королевы Мод с ее дураком-мужем Элизабет не знала ни одной
женщины, замужество которой не привело бы к потере независимости, и потому
уступить физическому влечению для нее означало потерять право свободно
мыслить и действовать. Зажатая между диким желанием и страхом потерять свою
независимость, столь важную для нее и завоеванную такой дорогой ценой,
Элизабет теряла рассудок.
- Прошу тебя, Роджер, прошу тебя! - плакала Элизабет, сама не понимая,
чего она больше жаждет - прекратить сладкую муку ласки или отдаться его
объятиям тут же, немедленно, до конца.
Ее мольба остановила Роджера, он отстранил лицо, пытаясь понять, чего
она просит. Закрытые веки Элизабет трепетали, а по лицу разлилась такая
бледность, с которой не совладал даже яркий огонь камина. Испуг умерил
страсть Херефорда.
- Элизабет! - Теперь он с осторожностью поддерживал ее голову на локте,
повернув лицом вверх. - Элизабет, пропади весь мир, если я причинил тебе
каплю страдания! Что с тобой?