"Виктор Робсман. Живые видения" - читать интересную книгу автора

солончаковые топи и соляные пустыни Джаз-Мориана, где озера превращаются на
лето в знойную пустыню, пересечь все Иранское плоскогорье от Персидского
залива до Каспийского моря. И все же это был самый короткий, самый
безопасный путь в условиях военного времени. Стали прокладывать новые
дороги, которые должны были заменить караванные пути. Кипящий гудрон,
напоминавший лаву, извергнутую действующим вулканом, еще дымился на дорогах,
но движение по ним не приостанавливалось ни днем, ни ночью, как движение
земли вокруг солнечной системы. Вдоль этих новых дорог на всем их протяжении
встречались теперь колодцы, и возле них селились пастухи со своими баранами,
и волы впрягались в доисторические каменные сохи, и рабочие лошади тянули
свою арбу. Новые дороги внесли оживление и в дальние селения, они привлекли
к себе всех бедняков страны, и каждый надеялся, что, может быть, теперь и
ему здесь что-нибудь перепадет; американские солдаты сорят деньгами, они
богаче и добрее иранских генералов. С израненными ногами, распухшими и
кровоточащими от долгого пути через труднопроходимые горы и обнаженные
пустыни, водоносы приносили сюда в своих лоснящихся бурдюках питьевую воду,
чтобы на ней разбогатеть; вода в этих местах дороже нефти. Мелкие
ремесленники раскладывали при дороге свои ручные изделия из глины и камня,
привлекая ими жадных к старине чужеземных солдат. Женщины, никогда не
выходившие за пределы своих непроницаемых дворов, сбегались к этим новым
дорогам, точно к большой воде, и попрошайничали. Появились торговцы со
своими понурыми ослами, которых нагружали всем, что у них есть. Едва
передвигаясь на худых ногах, ослы несли в ковровых мешках каменную соль,
глыбы овечьего сыра, медовые финики, втоптанные в бидоны из-под бензина,
гранаты, сочившиеся словно свежей кровью, и порожние кувшины из необожженной
глины, чтобы лучше стыла в них вода. Торговцы останавливались возле новой
дороги и с открытыми ртами провожали тяжелые грузовики, затянутые брезентом,
следовавшие один за другим, как караваны верблюдов в пустыне, и им не видно
было конца. В своей мелочной торговле они привыкли взвешивать товары на
мискали - золотники или на батманы - фунты, но никогда еще не слыхали они,
что бывает вес тяжелее харвара - веса, который может поднять осел. Каким же
весом взвешивают эти горы съестных припасов, которыми кормят теперь
американцы русских солдат? Какими числами подсчитывают они амуницию и
военное снаряжение, без которого Советская армия не могла бы вести войны? -
Все для войны, все для войны... - бормотал почерневший от солнца дервиш,
сидя при дороге с протянутой рукой. Слезящимися глазами он провожал
пробегавшие мимо него грузовики, точно это были гробы, наполненные
мертвецами. Стареющий Тегеран, полный увядающей прелести, помолодел в эти
дни войны; все говорили, что война сделала его красивым, принарядила улицы,
вытеснила с них дремлющих лошадей со старомодными экипажами, внесла
оживление в каждый скучающий дом. Все теперь здесь бойко торговали:
женщины - своей любовью, менялы - иностранной валютой, антикварные лавки -
изделиями старины, примитивами древней персидской живописи. Заокеанские
солдаты набрасывались на сувениры, как на нефтяные акции; за всякую грубую
подделку они платили не меньше, чем за ласки продажной женщины, завернутой в
стыдливую чадру. Всякий подлог был теперь в большом ходу, и торговцы
древностями, не теряя времени, наживались на обмане. Защитный цвет
преобладал теперь здесь над всеми другими красками города. Никогда прежде на
улицах этой азиатской столицы не встречалось такого разнообразия военных
форм, такого количества иноземных солдат и генералов в причудливых головных