"Заложники удачи" - читать интересную книгу автора (Сент-Джеймс Иэн)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Он вбежал наверх, натянул одежду, вскочил в туфли, но на середине лестницы вдруг остановился. «Почему это я должен за ней бегать? Это ее вина. Любая разумная женщина уже давно бы помирилась с отцом. Любая разумная женщина бежала бы от Миддлтонов, как от чумы…»

Вернувшись в гардеробную, он сбросил туфли и повесил пиджак обратно на вешалку. Кипя от негодования, он вынул из ящика свитер, быстро надел его и, минуту поколебавшись, спустился вниз прямо в носках.

Он не имел и малейшего понятия о том, как провести этот вечер, куда себя деть. Весь дом казался ему чужим. Без Катрины он чувствовал себя не в своей тарелке. Она встречала его всякий раз, когда он приходил домой. Он ни разу не оставался дома один.

В прихожей выжидающе стоял Мак, склонив голову набок, и вопросительно смотрел на него.

Тодди кивнул Маку.

– Да, ты прав, старина. Еще одна глупая ссора. Сколько их было?

Он потрепал Мака по спине и произнес со вздохом:

– Пошли, поищем что-нибудь на ужин.

Он никогда не учился готовить. Зачем? Катрина была первоклассной кулинаркой. Ей даже нравилось готовить. А когда ей было лень, они ужинали в ресторане. Они часто ужинали в ресторане, иногда из-за деловых или дружеских встреч, иногда просто так. Но даже если бы и не это, ему никогда не приходило бы в голову попробовать готовить самому. Кухня была для него terra incognita.[1] Он открывал серванты и смотрел на их содержимое ничего не понимающими глазами. Наконец Тодд нашел немного хлеба, сделал себе бутерброд с сыром, положил его на тарелку и отнес все это в гостиную. Наливая себе виски, Тодд с завистью подумал о том, как Лео сейчас веселится в гостинице. «Черт возьми, – подумал он, – и я бы мог повеселиться. Я бы смог пойти куда-нибудь с Лео и с этой Шарли. Или хотя бы пойти к соседям и поужинать как человек. А вместо этого я сижу здесь и ем какой-то бутерброд».

– Дело в принципе, – заявил он Маку, который сворачивался клубком на коврике.

Мак вопросительно взглянул на него и положил голову на лапы.

– Дерьмово, правда? Да, ты прав.

Он вытянул ноги на диване, отпил виски и надкусил бутерброд. Он задумался, в чем была причина ссоры.

Конечно же, не в Миддлтонах. Очень надо ссориться из-за каких-то Миддлтонов. Раньше бы они с Катриной плюнули на это и повеселились бы вволю. Но в последнее время что-то не то…

– Куда ушло веселье? – мрачно спросил себя Тодд.

Но он отлично знал, куда оно ушло, веселье. Веселье начало уходить в тот день, когда он положил глаз на «Палому Бланку».

Трясясь в открытом джипе Хэнка, они отъехали из гавани и взбирались на гору.

– Куда мы едем?

– Я же сказал, сюрприз.

– Я не люблю сюрпризов.

– Этот тебе понравится.

– Ты уверен? Далеко еще?

– Около шести миль.

Хэнк был возбужден. Тодд пытался понять, куда же они едут. За два года он не узнал ничего нового о Майорке. Когда Катрина предлагала сходить еще куда-нибудь, он всегда отвечал: «Зачем? У меня и так есть на этом острове все, что мне нужно». И у него действительно было все, что нужно. Вилла, яхта, «Воронье гнездо», круг друзей.

«Это совсем недалеко, в пяти часах полета», – хвастался он своим друзьям в Лондоне.

Благодаря усилиям Катрины, перелет из Лондона на Майорку был перелетом из одного роскошного и уютного дома в другой. Они путешествовали налегке, так как были вполне уверены, что в каждом из домов найдется гардероб на все случаи жизни. Прилетая в Пальму, они брали такси в аэропорту и ехали до самого дома. Поэтому остальную часть острова они почти и не видели. Они приезжали на Майорку и все время проводили в гавани – и это вполне устраивало Тодда. Тодд пытался угадать, что же еще смог найти для него Хэнк.

– Немного в стороне от избитой дороги, не так ли? – спросил он Хэнка. Тодд поморщился, глядя на дорогу.

Они ехали по какой-то дороге вдоль побережья, а не в глубь острова. Тодд усмехнулся.

– Только не говори, что присмотрел мне еще одну яхту. Катрина еще после той не отошла.

– Нет, это совсем не яхта.

Тодд вынул платок и вытер лоб.

– Ну и жарища сегодня! Ты что, не чувствуешь? Я весь мокрый. Да поставь ты себе кондиционер хотя бы. Я могу тебе по дружбе…

– Я люблю солнце. Потому я и живу здесь.

Тодд усмехнулся и посмотрел на пустынную дорогу, заворачивающую налево. Шины джипа шуршали по пересохшей земле, вздымая за собой облака пыли. Проехав с милю, Хэнк свернул на узкую тропинку. Тодд смотрел через плечо на плещущееся море, затем оно скрылось от его взгляда за высокой кирпичной стеной, длиной почти в две мили. Тропинка становилась все уже и уже. Тодд вздрагивал каждый раз, когда джип подскакивал на ухабах. Наконец Хэнк подъехал к стоянке. Он остановился так близко от стены, что не смог открыть дверь машины.

– Я вылезу с твоей стороны, – сказал он.

Тодд вышел из машины и уставился на пустую дорогу.

– Это что же, мы приехали в никуда?

– Ты порой бываешь слишком нетерпелив. Здесь недалеко.

Хэнк указал на деревянную дверь в стене.

– Есть еще один вход, но я хочу, чтобы ты увидел ее отсюда.

– Да кого ее?

– Увидишь, – сказал Хэнк, открывая дверь. Пойдем. Тодд вошел и очутился как бы в лесу. На несколько ярдов от стены тянулись густые деревья, растущие так близко друг к другу, что узкая тропинка между ними была едва заметна. Хэнк запер дверь и положил ключ в карман.

– Пошли, старина, – повторил он и ступил на тропинку.

Приятно было ощутить тенистую прохладу после изнурительной жары. Тодд посмотрел вверх, на зеленые верхушки сосен, уходящие в небо, и почувствовал себя как бы под высокими сводами собора. Это впечатление усугублялось тишиной и отдаленностью этого места. Воздух был насыщен ароматами хвои, и дорожка под ногами была усыпана иголками.

– Это частная земля? – подозрительно спросил Тодд.

– Местами. Она принадлежит одной и той же семье вот уже около двухсот лет.

– Ты хочешь сказать, что мы вторглись в чужие владения?

– У меня же есть ключ, если ты успел заметить.

– Если у тебя автомат, то это еще не значит, что ты солдат.

Хэнк улыбнулся, обнажив белоснежные зубы.

– Не волнуйся, у нас есть разрешение. Пошли, – повторил он.

После пятидесяти ярдов Тодд начал задыхаться.

– Зачем так бежать? – попытался протестовать он. – Кто бы она ни была, она подождет. Ты ей сказал, что ты не один?

– Ты шутишь? Ничего, пробежишься с милю. Это даже восхитительнее секса.

Хэнк усмехнулся, увидев, как Тодд изумленно выпятил глаза.

– Хватит пялиться по сторонам. Скоро увидишь. Уже недалеко.

Оказалось действительно недалеко. Тропинка свернула налево и пошла под откос. Лес становился все реже, и солнечный свет все сильнее проникал сквозь сосны. Тодд снова стал ощущать Солнечное тепло. Хэнк остановился и театральным жестом простер вперед руку.

– Вот, – произнес он. – Теперь смотри, наслаждайся.

Сосны, сотни сосен тянулись до самого горизонта. Они стояли как часовые по склонам трех холмов, которые образовывали ложбину. Почти в двухстах ярдах от них, в самой глубине ложбины, стоял старый домик, аккуратные стены которого создавали впечатление уюта. Тодд рассмотрел терракотовые вазы на асфальтированных террасах и герань, свешивающуюся с балкона.

А за всем этим – по крайней мере через двести ярдов – раскинулся золотой песок, отделяя землю от моря.

Он стоял, оглядываясь по сторонам и пытаясь переварить массу впечатлений – синее небо, еще более синее море, великолепную зелень холмов. Потрясающая красота и вековая тишина заставили его на минуту забыться. Затем он стал всматриваться в детали. Ему понравилось, что террасы были разной ширины, одни широкие, другие – узкие, и все переплетенные виноградом. Виноград тянулся многими рядами, запущенный и разросшийся. Внизу была роща миндаля, а за ней апельсиновые деревья, все оранжевые от плодов на ветвях. За ними лимоны. Направо от дома был, как понял Тодд, цветник, точнее то, что когда-то было цветником, – настолько он был запущенным и заросшим. А выше по левому склону – еще террасы, увитые виноградом. Иногда со стороны моря прилетали чайки, и их резкие крики контрастировали с милым воркованием белых голубей, расположившихся на развесистых ветвях оливы, растущей неподалеку.

Хэнк пристально смотрел на Тодда, ожидая его реакции.

– Ну как, красиво?

Тодд кивнул, все еще озираясь вокруг.

– Я намерен купить все это, – спокойно произнес Хэнк.

У Тодда голова закружилась от удивления.

– Ты это все покупаешь? Но что это – ферма, виноградник или…?

– Или… – кивнул Хэнк. – Ты когда-нибудь видел такую красоту?

Тодд снова посмотрел на дом и на море за ним. Пустынный пляж был длиной минимум в сто ярдов. С обеих сторон к пляжу спускались холмы, словно обнимая его.

– Рай, – произнес он. Посмотрев на уходящие в небо сосны, он почувствовал восхищение. – Стоит только представить себе, что все это твое… – пробормотал Тодд, завистливо покачав головой. – Ты прав. Дивное место.

Хэнк просиял.

Подойдя к краю обрыва, Тодд поднес руки к глазам наподобие бинокля и обернулся вокруг, вытягивая шею.

– Ему нет конца! Какова же его площадь?

– Около двадцати гектаров.

– А если перевести в английские меры?

– Тридцать акров, плюс-минус несколько квадратных ярдов.

– Тридцать акров! – восхищенно повторил Тодд и отошел назад. – Черт возьми, фантастика! Представь себе, каково каждое утро просыпаться и обнаруживать, что ты в таком месте? Все равно что проснуться в раю! – Он вдруг остановился. – Подожди, как получилось, что ты все это покупаешь? Ты же сказал, что уже двести лет это райское место принадлежит одной семье?

– Старик умер год назад. Я имею дело с его сыном.

– А с сыном что такое? Ему здесь не нравится?

– Он игрок. Просадил целое состояние в рулетку, а теперь должен всему миру.

Тодди посмотрел на старый дом и представил себе уютную прохладу его комнат и тот стиль жизни, к которому они располагали. Он подумал о том, что в этом доме жило много поколений одной семьи, и на минуту ему стало грустно.

– Ну, что ты думаешь?

Тодд усмехнулся:

– Я рад, что у меня нет детей.

– Я имею в виду, как тебе вид?

Тодд покачал головой.

– Что можно сказать? Самое красивое место, которое я когда-либо видел. Серьезно. Райский уголок. В качестве виллы… Вилла в таком солнечном уголке, – с морем и со всем остальным…

– Потрясающе, правда?

– Еще как.

– Хорошо, – усмехнулся Хэнк. – А теперь привлеки все свое воображение. Вот там, – он указал на крайний левый угол побережья, – там, где горы спускаются к морю, мы построим пристань.

– Ты построишь причал?

– Небольшой, но очень изысканный. Около двухсот стоянок.

Тодд присвистнул. За свое место на стоянке он платил четыре сотни в год, а другие, как он знал, платили еще больше.

– Выгодное дельце.

– Это все цветочки, – перебил его Хэнк, указывая пальцем в противоположном направлении. – А там у нас будет яхт-клуб.

– Яхт-клуб?

– Со зданием клуба, коктейль-баром, шикарным рестораном, международной кухней и всем таким…

– Что-то вроде «Вороньего гнезда»?

– Лучше. Приезжие будут платить дополнительно, чтобы войти.

– Приезжие? Ты хочешь сказать – иностранцы?

Хэнк рассмеялся.

– Нет, те, кто не остановился в гостинице.

– В какой гостинице?

– В той, которую мы построим. Слушай, проснись, я же сказал тебе, чтобы ты подключил все свое воображение! – Хэнк похлопал Тодда по плечу и указал в другое место. – Вот там, видишь? – начертил он воображаемую линию от апельсиновых деревьев к вилле. – Понял? Вот здесь мы и построим гостиницу.

– Гостиницу? – эхом отозвался Тодд.

– Но не типа всех этих железобетонных чудовищ, а действительно красивую. В старом испанском стиле. С широкими арками в мавританском стиле, с высокими сводчатыми потолками, мраморными полами, итальянскими бассейнами. Это будет настоящий дворец. Я нашел совершенно фантастического архитектора. Ты бы послушал его. Главная идея – чтобы гостиница гармонировала с пейзажем. Там будут всякие штучки по последнему слову техники, но все они будут спрятаны…

– Ты уже нашел архитектора? – у Тодда кружилась голова. – Да, судя по всему, ты серьезно принялся за дело!

– Он один из лучших архитекторов в мире. В офисе у меня уже лежат планы, расчеты расходов и все такое. – Хэнк остановился. Глаза его сверкали. – Этот парень хочет привезти для строительства каменные глыбы из Барселоны, тонны камня. Но это все окупится. Роскошь по высшему классу. Я планирую двести пятьдесят номеров, не просто комнат, а люксов – каждый со своей террасой, глубоким бассейном и все такое. И каждый номер будет с видом на море. А за гостиницей, на этих террасах, мы разместим теннисные корты и бассейн, и все они будут связаны между собой переходами, а по бокам – пальмы, стены со всякими вьющимися растениями и все такое. А на остальном участке земли мы устроим маленькие уютные бары, с огнями по ночам. Внизу, там, будет яхт-клуб…

Тодд сел на землю.

– Черт возьми! – воскликнул он. – Вот так гостиница.

Хэнк присел рядом с ним.

– Не просто гостиница. В том-то все и дело. Это место столь уникально, что у нас есть идея устроить здесь нечто действительно необыкновенное. Роскошь, какой нет нигде на Балеарских островах, может быть, даже нигде на Средиземном море. Кто знает, может быть, даже нигде в мире. «Палома Бланка» станет…

– Что такое «Палома Бланка?»

– Так называется это место. Есть легенда. Посмотри туда, – Хэнк указал на оливковую рощу. – Двести лет назад некий человек посадил здесь оливы и виноград. Он построил эти террасы, холил и лелеял свой виноград, поливал его, трудился день и ночь весь год. Бедняга делал все как надо, но кусты один за другим чахли и умирали. Он все расчистил и начал снова, потратив последние деньги. Но новые кусты приживались не лучше прежних. Он уже было решил, что ему не суждено вырастить здесь виноград. Он был в отчаянии. Но однажды утром он проснулся и увидел за окном белого голубя. До этого он видел лишь чаек и других морских птиц. У голубя было перебито крыло, и другие птицы наверняка бы его заклевали. Как говорит легенда, этот бедняк перевязал голубю крыло и стал кормить его и ухаживать за ним, пока он снова не смог лететь. Но голубь остался. И болезнь покинула виноград, он стал хорошо расти, а человек – процветать. С тех пор здесь каждый раз можно увидеть белого голубя – «Ла Палома Бланка».

Тодд понял, что Хэнк показывает не на оливу, а на голубя, сидящего на ветвях.

– Значит, «Палома Бланка» означает «Белый голубь»?

Хэнк кивнул.

– «Палома Бланка». Я, пожалуй, оставлю это название. Это символ счастья, с белым голубем связано много ассоциаций. Я представляю себе белого голубя на вывеске.

– Что ж, отлично. Хороший символ, – согласился Тодд. Он был слишком поражен размахом планов Хэнка, чтобы думать о названии.

– Я все еще не верю своим глазам.

Тодд качал головой от восхищения. Он посмотрел в ложбину. Прищурившись, он почти увидел будущую гостиницу.

– Ну как?

– Все это не укладывается у меня в голове. Ты самый счастливый человек в мире, если тебе попался столь лакомый кусочек.

Хэнк рассмеялся.

– Я хотел тебя пригласить сюда еще четыре недели назад, но Дон Антонио все время увиливал…

– Это тот самый игрок?

Хэнк посмотрел на него с удивлением.

– Ты что, не слышал о Доне Антонио?

Тодд помотал головой.

– Архитектор. Известная величина в Италии и во всей Европе, может быть, даже и во всем мире.

– Я не разбираюсь в архитекторах, – признался Тодд, пожав плечами.

– Поверь мне, он один из лучших. Он как раз тот человек, которого я хотел. Я поехал в Барселону и умолял его приехать и посмотреть на это место. Сначала, разумеется, он сказал, что слишком занят, но я каждый день приходил в его офис и просто сидел там.

Хэнк усмехнулся.

– Я подумал, что незачем приглашать тебя, пока я сижу в Барселоне.

– Но в конце концов он поехал?

Хэнк кивнул, все еще улыбаясь.

– После того, как я упрашивал его целую неделю. Он пришел в восторг, когда увидел это место. Мы вернулись в «Воронье гнездо», позвонили в его офис, и на следующий день сюда приехали двое его помощников. Они возились здесь три дня, фотографировали, осматривали окрестности. Он обещал на этой неделе подбросить мне несколько идей. Я знал, что ты приедешь, поэтому я ждал тебя. Все это лежит в офисе: проекты, наброски, расчеты. Ему еще много придется работать, но уже можно понять, как все будет выглядеть.

Хэнк посмотрел на него.

– Если ты, конечно, согласен стать моим партнером.

У Тодда забилось сердце.

– Партнером?

– Партнером, и на пятьдесят процентов.

– Господи! – проговорил Тодд. Он ощутил то же смешанное чувство страха и радости, которое он испытывал, когда Сэм Оуэн спросил как ни в чем не бывало: «А почему бы тебе не перенять компанию от меня?» Ошеломленный этим предложением, с минуту он стоял неподвижно.

– Партнером? – переспросил Тодд.

Хэнк снова кивнул.

У Тодда закружилась голова.

– Но ведь это стоит миллионы?!

Хэнк снова кивнул.

– Миллионы, чтобы построить, миллионы оборота и миллионы прибыли.

Тодд закусил губу. Переводя дыхание, он произнес:

– Послушай, признаюсь тебе честно. Я всего лишь продаю машины. Я хочу сказать, это все, что я знаю. Я всего лишь механик. Я начинал механиком.

– Ну и что? Я начинал матросом.

– Я ни шиша не смыслю в гостиницах.

– Да там и смыслить нечего. Гостиница – это всего лишь ресторан с номерами. Я имею опыт с ресторанами, а ты знаешь бизнес. Я все вычислил. Вдвоем у нас дело пойдет.

Тодд чуть улыбнулся.

– Но почему я? – спросил он. Сердце его все еще отчаянно билось.

– Почему бы и нет? Мы ведь с тобой друзья, кажется?

– Да, но… здесь в гавани много людей, которые…

– Гораздо более подходят тебе, – закончил Хэнк. – Я знаю, но мне нужен человек, которому я бы смог доверять. А все эти идиоты готовы отца родного продать. Кроме того, – улыбнулся он, – мне кажется, что ты еще не оставил мечту выбиться в люди.

Тодд поднял голову и посмотрел на поросшие соснами вершины холмов.

– Честно говоря, не оставил, – произнес он.

– Что ж, вот тебе отличный шанс, Тодд, – сказал Хэнк. Его лицо приняло серьезное выражение. – Я помню, как я в первый раз приехал в Европу в шестидесятые годы. Вот было времечко! Сан-Тропез, Канны, французская Ривьера и все такое! А в семидесятые… – Воспоминания оживили его лицо. – Видел бы ты тогда Мербеллу. А сейчас… – Его лицо вытянулось. – Нет уж былой роскоши. Народ туда еще ездит, но по инерции. Слишком там многолюдно… Я бы не хотел повторять их ошибку. У нас есть шанс превратить «Палому Бланку» в гостиницу для избранных из избранных! – Он посмотрел на море.

– Знаешь что? – произнес он. – Мне надоел мой ресторан. А это то, чего я всю жизнь ждал. Скажу тебе, Тодди, это то, что надо: самая подходящая идея, самое подходящее место и самое подходящее время!

Эти слова напомнили Тодду те дни, когда он сам только начинал. «Самая подходящая идея, самое подходящее время, самое подходящее место», – именно это он сам и сказал тогда Ларкинсу, слово в слово! А сейчас Хэнк говорит ему то же самое.

Чувство восторга переполняло Тодда. Он повернулся к Хэнку и не увидел на его лице знакомой улыбки. Он никогда не мог представить себе Хэнка без этой очаровательной улыбки. Но сейчас широкий рот Хэнка вытянуло в прямую линию и над верхней губой выступили капельки пота.

– Я не хотел бы от всего этого отказываться, – произнес Хэнк тихим голосом. – Я не давлю на тебя, но я не хотел бы долго пребывать в неизвестности. Мне дали срок в шестьдесят дней. Половину денег сразу, половину через шестьдесят дней. Половину я уже отдал, теперь у меня осталось двадцать два дня, чтобы найти партнера.

– Двадцать два дня? – удивился Тодд.

– Три недели и один день. Хэнк кивнул.

– Первый шанс я хотел предложить тебе. Если ты откажешься – ничего страшного. У меня еще есть время кого-нибудь подыскать. Но пойми, я не смогу долго пребывать в неизвестности.

– А если ты никого не найдешь?

– Тогда сделка прогорит, и я потеряю сто миллионов песет.

Тодд нахмурился, пытаясь перевести сто миллионов песет в фунты.

– Это больше четверти миллиона фунтов. Правильно?

Хэнк кивнул.

– Все, что я смог предоставить. Я поставил на карту «Воронье гнездо».

– Ты потеряешь «Воронье гнездо»? Да ты авантюрист!

– Это не авантюра. Я найду деньги.

Тодд закусил губу, подсчитывая свою наличность. Четверть миллиона и он мог бы дать. Но не больше. Первые два месяца после этого пришлось бы трудновато, но в конце концов, бизнес процветал. Он все еще был ошеломлен известием, что Хэнк поставил на карту свой ресторан. «Воронье гнездо» было для Хэнка делом всей его жизни. Всей жизни! Хэнк не рисковал бы так, если бы не был уверен на сто процентов.

– Двенадцать миллионов фунтов! – Голос Катрины разносился по всей вилле. – Ты собираешься занять двенадцать миллионов фунтов?

Тодд посмотрел на нее поверх стола, заваленного чертежами. Раскрасневшийся и раздраженный, он ответил:

– Это самый крупный шанс в моей жизни!

– В твоей жизни! Обо мне ты не подумал. Как же, это само собой разумеется! Ты даже не посоветовался со мной!

– Я, кажется, говорил тебе. Завтра я возьму тебя посмотреть.

– Я не пойду. Я не хочу впутываться в это дело. Тяжело вздохнув, он поднялся и подошел к бару.

– Будь разумной. Я всего лишь сказал Хэнку…

– Что ты заплатишь ему четверть миллиона к концу месяца.

– Я не говорил ничего определенного, – солгал он. – Я сказал «может быть». Я хотел оттянуть время, обсудить это с тобой…

– Когда ты вернулся, ты говорил не это. Ты сказал, что все уже решено. Ты ворвался возбужденный, потрясая этими чертежами… И вдруг ни с того ни с сего оказывается, что ты замешан в гостиничном бизнесе! – Она перевела дыхание. – Тодди, что с тобой? Зачем тебе это надо?

– Больше миллиона в год! – Такова прибыль. Каждый год! Для нас обоих!

Он принес Катрине стакан и поставил на стол перед ней.

– Мы будем обеспечены по гроб жизни! Ты можешь это понять?

Он вернулся к бару за стаканом для себя.

Катрина испуганно наблюдала за ним. Ее трудное детство сделало из нее расчетливого бухгалтера. В то время как ее подружки мечтали о дворцах, она мечтала всего лишь о более или менее безбедном существовании. Самые ранние ее воспоминания были связаны с судебными приставами. Десятки мужчин приходили искать ее отца после того, как проваливалась какая-нибудь очередная его афера. Мать Катрины спилась, не выдержав этого напряжения. Любой стук в дверь приводил ее к очередному запою.

Катрина произнесла умоляющим голосом:

– Пусть Хэнк найдет себе кого-нибудь другого. Тебе это не нужно. Мы и так прекрасно живем…

– А с миллионом фунтов в год мы будем жить хуже?

– Мы приезжаем сюда, чтобы отдохнуть. Я не хочу, чтобы ты сходил с самолета и сразу принимался за работу.

– Да мне и не придется работать. Гостиницу построят за два года, а дальше заправлять ею будет один Хэнк. – Он присел, широко улыбаясь. – А я буду только загребать денежки.

– Значит, Хэнк будет делать всю работу, а доход пополам?

– Я оплачиваю строительство. На этом моя роль заканчивается.

– Двенадцать миллионов? Ну и где ты возьмешь двенадцать миллионов?

Его лицо приняло удивленное выражение.

– Банк же дал мне кредит, когда я покупал компанию Сэма? Безо всяких возражений…

– Там было все же поменьше, чем двенадцать миллионов. К тому же дело касалось опять-таки автомобильного бизнеса. Они дали тебе как представителю «Тодд Моторз». Ты уже зарекомендовал себя…

– Значит, это все, на что я способен? Продавать машины? – Его лицо покраснело от оскорбления. – Всю жизнь продавать эти чертовы машины?

Катрина машинально осушила свой стакан. Мысли ее были в смятении. Сначала ее удивило восторженное настроение Тодда. Затем она не на шутку испугалась. Мозг бухгалтера автоматически начал подсчитывать их долги. За виллу пока была уплачена только половина, за яхту осталось заплатить еще пятьдесят тысяч. Со всем этим можно было справиться, при условии что бизнес все так же будет процветать. Но сейчас он собирался выложить всю их наличность и еще занять миллионы…

– Да пойми же, – говорил он, – этот проект поднимет наш авторитет.

– Тебя и так все уважают. Все, кто тебя знают…

– Не все. – Он покачал головой. – Не все здесь, в «Вороньем гнезде». Например, этот, как его, Ганс Гинзберг. Знаешь, сколько он заплатил за яхту? Миллион семьсот.

– Ну и что? Он мафиози.

– Хорошо, а Датч Хэрри? Знаешь, сколько он заработал на ночных клубах? Однажды он мне признался…

– И ты поверил!

– Ты думаешь, он лжет? Посмотри, какую жизнь они ведут! Хиксоны прилетают на своем собственном самолете. Вилли Томпсон в прошлом году купил целый табун беговых лошадей. Я читал в газете.

– А я-то думала, что мы приезжаем сюда отдыхать, – резко оборвала его Катрина. Оказывается, я ошибалась. Оказывается, ты приезжаешь сюда, чтобы считать чужие деньги.

– Мы общаемся с богатыми людьми. Они все помешаны на деньгах. И мне надоело, что они смотрят на меня как на маленького толстенького продавца машин из Лондона! Это утрет им нос. Они увидят, что я ничуть не хуже их.

Они посмотрели друг на друга, понимая, что между ними начинает расти отчужденность. Он допил свой стакан одним глотком и пошел к бару за вторым. Наливая виски, Тодд сказал:

– Это мой самый крупный шанс. Давно пора. Я выхожу на международную арену, понимаешь?

На ее лице отразилась тревога.

– Ты всю жизнь работаешь, – испуганно пыталась протестовать она. – Сколько я тебя помню. Как ты можешь так рисковать?

– В чем же здесь риск? Люди всегда будут приезжать на курорт. Сейчас каждый устраивает себе отпуск по два или три раза в год.

– Чем же вдруг стал плох твой теперешний бизнес? Тодди, одумайся! Никто тебя не заставляет вкладывать четверть миллиона в какие-то воздушные замки…

– Ничего, справлюсь. Отложи выплату кое-кому, подсчитай оборот капитала…

– А если настанет черная полоса и дела у тебя пойдут плохо?

– Если, если… – передразнил он ее. – Почему вдруг дела у меня должны пойти плохо? В прошлом квартале были отличные показатели, в позапрошлом…

– Ну мало ли что…

– В крайнем случае продадим эту виллу.

– Продадим виллу? – Она не поверила своим ушам. Она любила эту виллу. От одной мысли о том, что можно ее потерять…

– Почему бы и нет? Она нам больше не понадобится. У нас будет постоянный номер в «Па-ломе Бланке».

– Но… – Она глубоко вздохнула. – Это уже, можно сказать, наш дом. Мы привыкли к нему. Здесь все уже как бы родное. – Она огляделась вокруг. – Эта мебель, посуда…

– Посуда? Тебе нужна посуда? У нас будет пять баров, три ресторана и яхт-клуб. Так что уж посуды у тебя будет навалом!

– Гарри Ларкинс одолжил бы мне, – горько произнес он. – Что с вами, ребята? Вы просто не умеете смотреть в будущее. Вот Гарри умел смотреть в будущее.

– Это совсем другая ситуация, – спокойно объяснил Смитсон. Когда мистер Ларкинс был менеджером и давал вам этот заем, он давал его под ручательство Оуэна. У него была страховка имущества. К тому же у него были счета Сэма Оуэна. Имея отчет о прошлых прибылях, он мог предвидеть, как вы оплатите долг.

– Я оплатил его даже раньше, чем вы ожидали.

– Да, действительно, мистер Тодд, – улыбнулся Смитсон. – Никто из нас не сомневается в том, что в автомобильном бизнесе вы можете многого добиться. Вы им всю жизнь занимались. Вы в нем собаку съели. Но этот проект с гостиницей… – Он ухмыльнулся, кивнув на планы, лежавшие у него на столе. – Простите, но это все вилами на воде писано… Я думаю, что вы с этим согласитесь.

– Нет, не соглашусь, – упрямо ответил Тодд. – В этом-то все и дело.

Он находился в банке уже час, но дело не сдвигалось с мертвой точки. Смитсон, как считал Тодд, был плохой заменой Ларкинсу. Старина Гарри одолжил бы ему. Гарри доверял его чутью и сам был расчетлив. Он никогда рабски не подчинялся директивам правления банка. «Я и не таких раскусывал, – говорил обычно Ларкинс. – Я знаю своих клиентов лучше, чем эти надутые индюки из правления банка. Если им что-нибудь не нравится из того, что я делаю, они могут меня уволить. Но каждый раз им не за что меня увольнять, и тогда они слезают с моей шеи!»

Смитсон ни за что бы не посмел сказать такое правлению банка. Смитсон все делал только по инструкции.

У него была отвратительная дикция и острый кадык, который резко вздымался над его старомодным галстуком.

Тодд вздохнул, мысленно собрал все аргументы «за», которые у него были, и начал снова:

– Вы только что говорили о страховке. Нам не нужны сразу все деньги. Мы будем платить строителям по мере того, как они будут строить. На каждой стадии мы будем получать сметы расходов от архитектора, так что вы не будете платить, пока определенная часть работы не закончена. Наш долг будет нарастать постепенно в соответствии с заемом.

Он воздел руки и откинулся в кресле.

– Так что страховку вы будете иметь на каждой стадии работы.

Смитсон улыбнулся.

– Если бы все было так просто…

– Что же может случиться?

– В таких больших делах сложности появляются неожиданно. Особенно в строительстве.

– У нас лучшие строители на Майорке.

Смитсон проигнорировал этот его ответ.

– И к концу второго года вы будете должны нам двенадцать миллионов с гаком…

– Гарантированные под закладную.

– Да, но будет ли вновь построенное здание того стоить?

– Сметы архитектора покажут, во сколько обойдется строительство гостиницы и то, какую прибыль она будет приносить.

– Доход от гостиницы и то, сможете ли вы выплатить долг, – разные вещи!

Тодд бросил взгляд на Смитсона.

– Мне кажется, вы не понимаете, о чем идет речь, мистер Смитсон, – сказал он резко. – Вы слишком низко оцениваете этот проект. Речь идет о лучшем отеле на всем Средиземном море! Вы видели проекты…

– Да, но в том-то и дело, это всего лишь проекты. Это не отчет…

– Отчет у Хэнка. «Воронье гнездо» – лучший ресторан на всем острове…

– Это все-таки посерьезней, чем быть владельцем ресторана, – отрезал Смитсон. – И вы будете в полной зависимости от его деловых способностей. Вы с вашим полным отсутствием прошлого опыта не сможете внести в это дело никакого вклада.

– Хэнк отлично справится.

– Если подобная гостиница, как вы говорите, приносит такой доход, почему другие не спешат строить такие же?

– Мы строим в красивейшем месте, – объяснил Тодд с видом триумфатора. – Все дело именно в нем. Это наша козырная карта. Можно даже сказать, козырной туз. Да, новые гостиницы строятся. Но это всего лишь гостиницы. Они похожи друг на друга, как две капли воды. А «Палома Бланка» будет особенной. Поэтому мы и привлекли Дона Антонио, который построит там дворец. Мы оборудуем его антикварной мебелью. Поэтому мы и можем запросить за это лишний доллар.

– Тогда другое дело. Если вы гарантируете, что вам будут так хорошо платить…

– Я в этом абсолютно уверен. «Палома Бланка» будет гостиницей для избранных из избранных.

– Но такие цены, – Смитсон нахмурился и посмотрел на проекты Тодда. – Будут ли люди платить такие деньги?

– Послушайте, мистер Смитсон, – серьезно произнес Тодд, указывая на него своим похожим на обрубок пальцем. – На Майорке каждый год отдыхают миллионы людей. Миллионы! А у нас всего двести пятьдесят номеров. Капля в море! Поэтому мы можем позволить себе иметь гостиницу высшего класса.

– У тебя был плохой день? – спросила Катрина за ужином.

Он усмехнулся, потянувшись за солью.

– Да, вообще-то ничего хорошего.

Лучше было бы сказать, что плохой. Еще точнее – ужасный. Еще один банк ему отказал. Уже седьмой за эти десять недель.

Она посмотрела, как он солит еду.

– Я все решила, пока готовила ужин: все это тебе не нужно! Иметь слишком много денег – тоже ничего хорошего.

– Для меня ни в чем нет ничего хорошего, – проворчал он.

Она посмотрела на него с минуту и, стараясь не обращать внимания на его плохое настроение, весело произнесла:

– Звонил Джимми Дэвис. Просил передать тебе, что «Холловей» подтвердили свой заказ на еще две «XIS». Хорошая новость, не так ли?

– Хорошая, – безразлично произнес он.

– Джимми был возбужден.

– Еще кто-нибудь звонил?

В глубине души он стыдился своего мрачного вида. Даже немного сожалел о своем поведении. Однако во всем винил Катрину. По разумению Тодда, она вела себя неправильно. Именно то, что сейчас больше всего его волновало, стало запретной темой. Он ни на секунду не переставал думать о «Паломе Бланке». А Катрина не желала об этом слушать. Они говорили о других вещах. Вместо диалога у них получались два ничем не связанных между собой монолога.

Он посмотрел на нее.

– Еще кто-нибудь звонил?

Она поколебалась с минуту, хотя знала, что все равно скажет ему.

– Звонил Хэнк, спрашивал, как у тебя идут дела.

– Что ты ему сказала?

– Я сказала, что ты, может быть, позвонишь ему после ужина.

– Понятно, – рассеянно пробормотал он и принялся за ужин. Ел он молча, обдумывая сегодняшний вечер и прошедшие несколько недель. История с «Паломой Бланкой» утвердила его во мнении, что из всех людей банкиры были самым большим дерьмом, и к тому же еще непроходимыми тупицами. Они не могли понять всю выгоду самого выгодного предложения, даже если оно само шло им в руки. Ни воображения, ни умения смотреть в будущее…

Катрина еще раз попыталась завязать разговор.

– Заходила Глория.

– Да? – произнес он с притворным интересом. – Как она?

– Вполне довольна. После развода дом остался за ней.

– Бедняга Питер.

– Сам виноват.

Тодд был другого мнения. Не то чтобы он не любил Глорию, но защищать ее он бы не стал. Первое ее замужество продлилось два года, теперь еще один развод.

– Похоже, она хорошо наживается на своих разводах, – сказал он, прожевав. – И чем же она сейчас занимается? Ищет очередную жертву?

– Я думаю, она решила на время завязать с мужчинами.

– Да, а Папа Римский решил завязать с религией.

– Это несправедливо, – фыркнула Катрина. – Тебе же она всегда нравилась.

– М-м-м, – пробормотал Тодд.

Глория его совершенно не интересовала. Он опять погрузился в свои мысли. Хэнк придет в отчаяние, услышав эту новость, тем более что они с Доном Антонио уже закончили переговоры со строителями. Обо всем уже договорились – о цене, о сроке, об условиях взысканий, обо всем, – но только при условии, если строители приступят сейчас же. Вся проблема была в том, что дата начала работ не могла быть назначена, пока деньги не будут внесены. А с этим пока было трудно.

– Ах, да, я совсем забыла, – сказала Катрина. – Звонила Сэлли. Сказала, что фирма «Ягуар» недовольна, что ты снова отменил заседание. Она сказала…

– Хорошо, утром я с ними поговорю.

– И она еще сказала, что Мэни Шайнер всю неделю пытается тебя найти.

Он молча переварил эту информацию, думая о том, как бы прервать связь между Катриной и Сэлли. Это было чем-то вроде незаконного союза. Дружба, установившаяся между ними за то время, пока они работали вместе, привела к тому, что Катрина обо всем узнавала первой.

Катрина словно прочитала его мысли.

– Сэлли позвонила просто потому, что ты не вернулся днем в офис. Она всего лишь передала то, что ее просили передать.

– Хорошо, – уязвленно произнес он. – Я свяжусь с ними.

Ему вдруг пришел на ум один почти забытый совет Сэма. «Бизнес – как грядка с овощами. Ухаживай за ним каждый день – и будешь жить припеваючи». Это воспоминание заставило его нервно поежиться. Он действительно перестал «ухаживать» за своим бизнесом. Все его время и усилия уходили на поиски денег для «Паломы Бланки». А свой непосредственный бизнес он запустил. Тодд понимал это, и Катрина, судя по ее плохо замаскированному недовольству, тоже понимала. Он закончил ужин и отодвинул тарелку.

– Спасибо, все очень вкусно. Я лучше позвоню Хэнку, пока он не застрял в своем ресторане.

– Хочешь кофе?

– Я выпью кофе в кабинете.

Тодд закурил сигару и сел за свой стол. Он помешкал с минуту перед тем, как набрать номер, обдумывая, как бы лучше преподнести Хэнку плохие новости. Но никакого другого варианта, кроме горькой правды, не существовало. Вздохнув, он взял трубку и через минуту уже разговаривал с Хэнком.

Тодд продолжал разговаривать, когда вошла Катрина.

– Да, Хэнк, – говорил он. – Дело никак не сдвинется с мертвой точки. Они никак не хотят поверить, что мы справимся с таким объемом работ.

К его удивлению, Катрина принесла целый кофейник. Обычно она разливала кофе на кухне и приносила ему чашку в кабинет, а со своей чашкой шла в гостиную. Он смотрел, как она ставит поднос на стол.

– … я знаю, но мы не можем им это доказать, – говорил он.

– У нас же никогда не было гостиницы. Мы не можем представить им список имен и сказать: вот люди, которые были здесь в этом году и непременно приедут в следующем, вот столько-то они заплатили за номера, вот столько-то потратили в баре…

Катрина подошла к буфету и налила себе бренди, а мужу виски.

– Держу пари! – говорил Тодд, наблюдая, как она ставила стакан на его стол. – Да, Хэнк, я буду пытаться. Не волнуйся, еще не вечер.

Но когда он повесил трубку, то почувствовал себя совершенно разбитым. Он старался говорить уверенным тоном, но его выдавало мрачное выражение лица. Он чувствовал себя несчастным и подавленным.

Катрина налила кофе себе и Тодду и прошла со своей чашкой к креслу напротив камина. Она поставила чашку на столик рядом со своим стаканом бренди и села, глядя на мужа.

– Мы можем поговорить об этом? – произнесла она тихо.

Он удивленно поднял брови.

– Ты же сказала, что не хочешь ничего знать.

– Я действительно не хочу, но я не ожидала, что результатом явится долгое напряженное молчание.

Он недовольно посмотрел на нее.

– Чего же еще ожидать? Я проворачиваю самую большую сделку в своей жизни, а ты ничего не хочешь об этом знать!

Она покраснела и пыталась скрыть это, глядя в стакан. Наконец она подняла глаза, и их взгляды встретились.

– Прости, что я это сказала. Я была не права. Я просто думала… надеялась… что это заставит тебя одуматься… ты поймешь, что у тебя и так полно всего…

– Как видишь, не понял, – сказал он. На минуту воцарилась тишина. Они смотрели друг на друга в ее глазах стояла боль, а в его – раздражение. Наконец она тихо сказала:

– Хорошо, заключим что-то вроде перемирия. Это что-то на нас непохоже. Мы всегда разговаривали друг с другом, с тех пор как познакомились…

– Я знаю, – перебил он ее.

Голос Тодда звучал уже мягче. То, что она сказала, было правдой. Иногда в ресторане они замечали пары, явно женатые, которые за весь вечер умудрялись не произнести ни слова, как будто они давно уже все, что могли, сказали друг другу. В то время как Тодд и Катрина всегда разговаривали. Правда, как правило, о бизнесе, но что из этого? Катрина одно время работала в его фирме и все еще интересовалась его делами, все еще имела свою точку зрения. Если не считать тех моментов, когда она просто была в плохом настроении, по-настоящему ссорились они только из-за Лео. И так продолжалось до истории с «Паломой Бланкой».

– Извини, – сказал он. Он перевел дыхание и попытался объяснить ей. – Я знаю, что ты не можешь этого понять, но позволь мне это сделать. Я не могу упускать такой шанс. Это самый большой шанс в моей жизни. Если я упущу его, я буду жалеть об этом всю жизнь. Через десять или двадцать лет я оглянусь и подумаю: «Черт возьми, ты должен был за это ухватиться. Ты сам упустил свою удачу. Сейчас бы ты был на самой вершине. Ты был бы человеком!»

– Тебе все это не нужно.

Он сердито посмотрел на нее.

– Если я сейчас этого не сделаю, то мне уже никогда не удастся…

– Не сделаешь что? Еще денег?

– Дело не в деньгах. Я хочу самоутвердиться. Возьми, например, гонщика. Он хочет доказать, что он лучший гонщик. Это определяется тем, насколько быстро он может вести машину. А в бизнесе успех определяется количеством денег.

Тодд сделал паузу, наблюдая за выражением ее лица. Он понял, что Катрина его не слушает. Это обстоятельство так его охладило, что он не смог продолжать.

– Я думаю, что мы и так вполне счастливы.

– Мы счастливы. И будем счастливы. Клянусь тебе…

– Нет. В конце концов мы наделаем кучу долгов, будем нервничать… – голос ее сорвался. – Тодди, все это воздушные замки. Ни один банк тебе столько не одолжит. Это и так отнимает все твое время. У тебя есть твой бизнес. Нам нужно оплатить счета! За виллу, за яхту…

– Мы их оплачиваем. Можно подумать, что наши долги просрочены.

– Пока еще, слава Богу, нет. Но это зависит от состояния твоего бизнеса. Бизнес сам о себе не позаботится, если ты о нем не позаботишься.

– Ради Бога, прекрати! Ты рассуждаешь как бухгалтер. – Он был уязвлен и поэтому говорил с ней резче, чем ему самому бы хотелось. Он потянулся за стаканом, отпил виски и закурил, пытаясь успокоиться.

– Послушай, – начал он, стараясь говорить как можно убедительнее. – Хэнк мне сию минуту кое-что сказал. Если уж это не доказывает нашу правоту, то я просто теряюсь в догадках, как на тебя воздействовать? Ты готова слушать?

Она пожала плечами.

Не обращая внимания на ее реакцию, Тодд настойчиво продолжал:

– Он сказал, что прошлым вечером к нему в ресторан зашел парень, который заправляет «Сантурз». Ты знаешь «Сантурз»?

Она кивнула.

– Турагентство.

– Да. Я хочу сказать, «Сантурз» очень большая компания. Самая большая в Европе, как сказал Хэнк. Так вот, этот парень выпил пару рюмочек и, как ты думаешь, что дальше? Он вдруг говорит Хэнку, что на Майорке нужна еще одна гостиница-люкс. Он сам сказал Хэнку. Представляешь? Этому парню не хватает номеров-люкс во время сезона пик! Черт побери! Если это не доказывает, что мы на правильном пути, то я не знаю тогда, что. Все банкиры говорят мне, что я не потяну «Палому Бланку», а тут вдруг этот парень говорит Хэнку…

– С ума сойти, – подтвердила Катрина, покачав головой.

– Вот именно, это доказывает, что мы на правильном пути. Мне нужно всего лишь бегать по банкам и подхлестывать банкиров. Хэнку нужно сидеть на Майорке. В конце концов все уладится, поверь мне.

– Я надеюсь, – горячо проговорила она. – Честно, Тодди, я действительно на это надеюсь.

Ему показалось, что Катрина подбадривает его.

– Вот видишь, – сказал он. – Теперь наша идея начала наконец до тебя доходить. Видишь, как все получается? – Тодд затянулся сигарой. – Сначала ты думаешь: «Черт возьми, планы грандиозные. Получится ли? Что будет, если не получится?» И все такое. А затем все обдумываешь и решаешь: «Черт возьми, так это же идея!» – Он рассмеялся, ободренный явной поддержкой с ее стороны. – Конечно же, доказать это банкирам не так просто. Чтобы убедить этих парней, нужно быть юристом.

– Или содержателем гостиницы.

– Или содержателем гостиницы, – кивнул он и вдруг посмотрел на нее. – А почему ты так сказала?

– Я сказала это, так как услышала твой разговор с Хэнком. Ты говорил, что, если бы ты содержал гостиницу, ты мог бы предоставить банкирам отчет в том, сколько твои постояльцы заплатили за номера, сколько потратили в баре и все такое. Поэтому я и подумала, почему бы не продать это место фирме, занимающейся гостиничным бизнесом? Пусть они занимают деньги.

Он уставился на Катрину. В ее голосе звучала надежда. Она продолжала:

– Ты на этом много заработаешь, не так ли? Это лучшее место на всем острове, ты провел всю подготовительную работу, у тебя чертежи архитектора…

– А будет ли банк финансировать гостиницу? – спросил он. Сердце его замирало от возбуждения.

– Но… – Она удивленно посмотрела на него. В голосе ее слышалось недоумение. – Ты же сам сказал: отчеты, предварительные заказы. Не так уж и много. – Она замолчала, сконфуженная тем, как он смотрел на нее. – Мне кажется, надо составить графики предварительного бронирования номеров, похожие на те, что я чертила в твоем офисе. – Голос ее затих, и она покраснела. – По ним ты, пожалуй, сможешь даже сказать, как пойдут у тебя дела летом, учитывая количество номеров, забронированных в январе. Я понимаю, что недостаточно хорошо объясняю.

– Нет, нет, я понял. Черт возьми, вот то, что нам надо! Предварительное бронирование номеров!

Он был сильно возбужден.

– Да, черт возьми! Черт возьми, я теперь знаю, где нам взять деньги!

Он потянулся за телефоном:

– Подожди, я скажу Хэнку. Я надеюсь, этот парень из «Сантурз» все еще на Майорке?

Тодд ослабил галстук. Он был доволен собой, когда в первый раз сказал Лео об «Паломе Бланке». Он был полон гордости. До этого Тодд чувствовал себя провинциалом, слушая рассказы Лео о его сделках по всему миру. Теперь он сам заключил такую сделку, что Лео и не снилась, сделку, которая сделает его еще большим миллионером.

– Хорошо, – сказал он, успокоившись настолько, что смог затянуться сигарой. – Вот такой расклад. Два дня мы провели с Томом Хастингсом, это тот парень, что заправляет «Сантурз». Мы показали ему местность, планы, словом, все, что нужно. Ему понравилось. Единственная проблема возникла у меня с Хэнком. Он был смертельно напуган, сказав что иметь дело с «Сантурз» – значит превратить «Палому Бланку» в дешевую гостиницу. Правда, Томми настолько понравилась местность и проекты Дона Антонио, что он целиком на моей стороне. Он обещал издать специальную брошюру, развернуть широкую рекламную кампанию и вообще так все устроить, что Хэнк в конце концов отбросил все сомнения. – Тодд усмехнулся. – Затем мы приступили к переговорам и договорились, что мы вносим в «Сантурз» определенную плату за «Палому Бланку» на два года, а они в свою очередь гарантируют нам заполняемость гостиницы на семьдесят процентов в течение девяти месяцев каждый год. Кроме того… – Пауза придала значение его словам. – И в этом вся суть: они будут нам платить вперед за каждый год! – Лео присвистнул в знак одобрения. – Таким образом, денежки будут нам идти постоянно!

Лео удивленно посмотрел на него и покачал головой.

– Не понимаю, старина. Они все еще на это не идут? Даже когда за дело взялись в «Сантурз»? Чего же им еще надо?

На лице Тодда было написано отвращение. Он приехал в «Ритц» прямо со встречи с банкирами. Вместо того, чтобы праздновать победу, он чувствовал поражение.

– Черт меня возьми, если я что-нибудь понимаю, – горько произнес он. – Я-то думал, что контакт с «Сантурз» все уладил. Я был абсолютно уверен!

Они встретились внизу в баре, но после одного взгляда на лицо Тодда Лео потащил его через холл в лифт. Свирепо нахмурившись и сгибаясь под тяжестью чемодана, Тодди выглядел так, как будто все несчастья мира сразу свалились на его голову. В номере Лео он бросил чемодан на пол, швырнул пальто на стул и уставился невидящим взглядом в окно на Грин Парк. Только осушив полстакана виски, он перестал ругаться.

– Ничего не понимаю, – устало произнес он. – Мне самому все ясно как день. Но как вбить этим придуркам в их тупые головы…

– Бывает, старина, – сочувственно произнес Лео. Тодд помолчал с минуту, сердито обдумывая свою недавнюю встречу с банкирами.

– Чертовы идиоты, – пробормотал он, вынимая из внутреннего кармана портсигар. – Послушай, старина, – начал Тодд. – Давай с тобой все это обыграем. Представь себе, что ты банкир. Посмотрим, как ты будешь вести себя.

– Это гарантирует, что денежки будут идти. В этом-то все и дело. Если все эти банкиры морщили нос, когда я им говорил о предполагаемых размерах нашего дела, то я решил, что они позеленеют от зависти, когда я швырну им на стол эту гарантию.

– И что же, не позеленели?

– Вообще-то, поначалу да. У них округлились глаза, когда они видели контракт с «Сантурз». Первые десять минут они были целиком на моей стороне. Я был уверен, что все уже решено. Затем они начинали снова просматривать цифры.

Лицо Тодда снова омрачилось.

– Ты не поверишь. «Сантурз» платила бы нам по семь с половиной миллионов в год. Правильно?

Лео кивнул.

– И потом они говорили: «Но, мистер Тодд, у вас не будет прибыли от этой сделки в «Сантурз». Ваши накладные расходы в год доходят до семи с половиной миллионов. Как же вы сможете вернуть нам деньги?» – Тодд откинулся в кресле и уставился в потолок. – Я говорил: «Что значит, что у меня не будет прибыли? Все расходы покрыты, значит, все остальное – прибыль! Все доходы от баров, от ресторана, от яхт-клуба, от стоянок яхт… И главное, – он поднял руку, – это то, что «Сантурз» только гарантирует семьдесят процентов за девять месяцев каждый год». Томми говорит, что это как минимум, а на самом деле мы получили бы от «Сантурз» гораздо больше. Если все это сложить, то получится еще семь миллионов, а может, и больше! Поэтому я и говорю этим тупицам: «Послушайте, черт вас дери! Этого вполне достаточно, чтобы я расплатился с вами в ближайшие три года». – Он взглянул на Лео.

– Знаешь, они сказали: «Начинайте планировать заново!»

– Я не верю, – нахмурился Лео, покачав головой.

– Наши расчеты верны. – Голос Тодда звучал резко. Он совершенно потерял контроль над собой. – Зачем нам начинать заново? – Он похлопал себя по лбу мясистой ладонью. – Я так им и сказал: «Вы что, с ума сошли?»

Лео сочувственно покачал головой и налил еще по стакану виски себе и Тодду. Тодд почесал в затылке.

– Как ты думаешь, кто из нас сошел с ума? Банкиры всегда перестраховщики. Они из тех, кто выходит на улицу с зонтиком даже в солнечный день.

– Да пошли они к черту! – нахмурился Тодд, принимая стакан из рук Лео. – Они умрут от зависти, когда увидят, что «Палома Бланка» будет построена и будет приносить колоссальную прибыль.

– Давай выпьем за это! – сказал Лео и вернулся на свое место. Оба молча осушили свои стаканы.

– И что ты теперь собираешься делать?

– Опять все по-новой, буду продолжать поиски денег. Что мне еще остается? Хэнк взбешен, узнав о задержке, но…

– Ему-то легко!

Тодд покачал головой.

– Честно говоря, у него свои трудности. Он включил в свою платежную ведомость одного из местных политиканов. Если не дашь на лапу кому нужно, то можешь потерять несколько месяцев. К тому же он с архитекторами нашел лучшую строительную фирму во всей Майорке, которая готова приступить к работе, разрешив этим самую большую проблему. Если мы сейчас начнем, то уже к зиме строительство будет закончено. Мы должны это увязать с контрактом «Сантурз», так что время поджимает.

Его лицо снова омрачилось, и в голове прозвучала горечь.

– И все из-за этих чертовых банкиров!

Лео спокойно ответил ему:

– Но ты же твердо решил, не так ли? Я хочу сказать, что ты уверен, что это сработает. Абсолютно уверен!

Тодд был так удивлен, что пролил себе виски на галстук. Он поставил стакан на стол и вытер галстук платком.

– Ты что же думаешь, что я потратил все это время, не будучи абсолютно уверенным в том, что я делаю? – сердито спросил он. – Первое, – сказал он, подняв палец, – у нас самая лучшая местность на всем Средиземном море. Не только я так думаю. Хэнк тоже так думает, а уж он-то побывал везде. И Томми Хастингс, который знаком со всеми курортами…

– Никогда не знаешь, как все еще может обернуться, старина, это урок, который я получил от жизни.

– Что ты имеешь в виду?

– А если строитель тебя подведет?

– Я его убью! В контракте, который подписал Дон Антонио, все учтено. Там такие жесткие условия, штрафы, ты не можешь себе представить, так что…

– Но если все-таки…

– Тогда я из Дона Антонио все кишки вытяну! Кроме того, Хэнк каждый день будет на строительной площадке, черт побери!

– Хэнк не строитель.

– Да, но глаза-то у него есть. Если дело начнет замедляться, то он подключит еще строителей.

– Это означает дополнительные расходы!

– Не с нашей стороны! Это входит в обязанности строителя. Таковы условия контракта. Если он в чем-нибудь прогорит, ему придется иметь дополнительные расходы.

– Но ты же еще не подписал контракт со строителями!

– Мы не можем подписать этот чертов контракт! – Тодд даже подпрыгнул на стуле. – В том-то все и дело, мы не можем подписать его, пока у меня не будет денег!

Они посмотрели друг на друга, красный от возбуждения Тодд и серьезный, задумчивый Лео. Затем Лео улыбнулся.

– Катрина, наверно, без ума от твоей затеи?

Упоминание о Катрине на время сбило Тодда с толку. Он не хотел говорить Лео о том, что думает Катрина по этому поводу.

– Если мне удастся все это прокрутить, твоя дочь станет очень богатой женщиной. А мы все это обязательно прокрутим, если только мне удастся наскрести эти двенадцать миллионов!

– Если… – грустно повторил Лео.

С минуту они смотрели друг на друга. В глазах Лео мелькнул огонек, и это вселило в Тодда надежду. Он почувствовал, как у него перехватило дыхание.

– Если с банкирами у тебя не получится, то я, кажется, знаю одного человека, – тихо произнес Лео.

Тодд издал вздох облегчения.

– Но я должен быть абсолютно уверен, что ты сумеешь выплатить долг.

– Ты же видел все расчеты. Нет проблем!

Лео кивнул, но ему не удалось скрыть свою неуверенность – как будто бы, дав Тодду надежду, он пожалел об этом.

– У меня для этого не те связи. Я хочу сказать, что иногда бывает, ты знаешь кого-то, но не знаешь, что он из себя представляет, поэтому я был бы очень благодарен…

– Этот человек, – перебил его Лео с улыбкой, – не имеет ничего общего с «Барклейз», или «Чейз Манхэттен», или еще с каким-нибудь крупным банком.

– Слава Богу! Крупные банки мне осточертели. Может быть, ты знаешь какой-нибудь маленький банк, у которого есть такие деньги?

– Это совсем не банк, – сказал Лео, покачав головой, – это частное лицо.

– Черт возьми! – воскликнул Тодд. Слова Лео произвели на него сильное впечатление. – Ведь речь идет о миллионах! Кто он? Уж не Родшильд?

Лео опять улыбнулся.

– Его зовут Альдо Морони.

– Никогда о нем не слыхал. Кто он? Итальянец?

Лео пожал плечами.

– Кажется, корсиканец. Дело в том, что он из тех, кого не следует подводить. У него особая репутация.

Тодд заморгал, не зная, что сказать. Серьезное выражение лица Лео не подсказывало ему ответа. Это снова напомнило Тодду об образе жизни Лео и об его прошлом. На первый взгляд, Лео был обходительным, удачливым, обаятельным, дружелюбным, располагающим к себе, но некоторые его рассказы давали понять, что ему приходилось переживать трудные времена.

Закусив губу, Тодд рассеянно спросил:

– Ты хочешь сказать, что он замешан в каких-то темных делишках?

Лео рассмеялся.

– Говорят. Но иногда то же самое говорят и обо мне. Нет, ни в каких темных делишках он не замешан. По крайней мере я так не считаю.

– Тогда в чем проблема?

– Он абсолютно безжалостен, – сказал Лео, – у него все очень строго. Если уж он дал слово, то не отступится и от других ожидает того же.

– Ну что ж! Ведь это хорошо.

Лео удивленно посмотрел на него. Тодд нахмурился.

– В чем же дело?

– Послушай! – Лео вздохнул. – Я надеюсь, что ты найдешь кого-нибудь другого, но если ничего другого не останется…

– Ничего другого уже не осталось, Лео.

– Я же сказал тебе: я недостаточно хорошо его знаю.

– Ты не подумал бы о нем, если бы не был уверен, что он мне одолжит, и, в конце концов, как ты знаешь, я всю жизнь занимался автомобильным бизнесом. Мне приходилось встречаться с крутыми людьми.

– Но все же не с такими, как Морони! – Что же в нем особенною?

С минуту Лео поколебался, а затем произнес:

– Пожалуй, я расскажу тебе, при каких обстоятельствах я в первый раз с ним встретился, тогда ты сам сможешь судить.

– Отлично!

– Это было давно. В начале шестидесятых Морони был наемным солдатом в Бельгийском Конго. Он с этого начинал.

– Ты тоже был наемником?

– Нет, старина, ничего подобного. По крайней мере в Конго. – Лео покачал головой, лицо его приняло задумчивое выражение. – Тогда я в первый раз был в Африке. Конго большое, как ты знаешь, примерно как Индия, но гораздо богаче полезными ископаемыми, особенно медью, так что потенциал очень богатый и сейчас остается таким же, как мне кажется, но тогда там была заварушка: конец колониализма, начало самоуправления. Я работал на одного бельгийца, его звали Ван Руен, он выискивал пустующие участки земли на севере. Я всегда подозревал, что у него была какая-то секретная сделка с Лумумбой касательно прав на полезные ископаемые. Он, как я догадывался, расплачивался с ним через швейцарский банк. – Лео пожал плечами. – Обычная политическая коррупция. Гражданская война, кровавая заварушка, а в это время толстосумы набивают свои кошельки.

Тодд кивнул, хотя ни о Конго, ни о Лумумбе у него не было никакого представления.

– Многие европейцы после этого уехали оттуда, и я тоже, но там осталось много бельгийцев и среди них сын Ван Руена. У большинства из них там был бизнес или вклады, а другие остались просто потому, что привыкли к этой жизни. И, скажу я тебе, эти старые колониалисты умели жить. – Лео сделал паузу и отпил из своего стакана. – Йойо Ван Руен жил в огромном имении под Элизабетвиллем с женой, маленькими детьми и с целой армией слуг. Я думаю, что он был в безопасности из-за своих связей с Лумумбой. Так или иначе, через две недели после объявления независимости снова разгорелась гражданская война. Лумумба был арестован и убит. Элизабетвилль сгорал в огне. По городу прокатилась волна мятежей, насилий и убийств. Это была кровавая бойня. Бельгийцы тысячами уезжали по реке Конго в Браззавиль. В город были заброшены бельгийские десантные войска. ООН тогда ввела так называемые миротворческие войска…

– Но тебя там не было?

– Разумеется, не было. Я был в Брюсселе со стариком Ван Руеном. Мы думали, что Йойо подался в Браззавиль. Но потом мы узнали, что он задержан в Катанге. Все это были слухи. Нельзя было сказать ничего определенного, когда в стране хаос, конголезцы убивают друг друга, а войска ООН мечутся между ними. Мы все время слышали истории о том, как убивали и насиловали европейцев. Старик Ван Руен с ума сходил, думая о Йойо, Аннетте и их детях. Он звонил всем, кому мог, людям из правительства и из армии, которых он знал, но о семье Йойо все еще не было вестей. Потом объявился один полковник из десантных войск, который говорил о некоем Альдо Морони. Морони раньше служил во французском Иностранном Легионе, потом он был наемником в Конго, как раз до того времени, как там объявили независимость, поэтому он отлично знал всю территорию. Ван Руен раздобыл его адрес в Париже и послал меня к нему, чтобы я убедил этого Морони поехать туда и вызволить Йойо, а за ценой старик не постоит.

Тодд присвистнул.

– Я помню, что меня поразило, как он был молод, – сказал Лео. – Я сам тогда был молод, но Морони выглядел лет на девятнадцать. Потом я узнал, что ему тогда было двадцать шесть. Надо сказать, что он выглядел как настоящий солдат: крепко сложен, широкоплечий, у него был очень пронзительный взгляд. Я вспоминаю, что я сидел в баре и долго ему все объяснял, и он пристально смотрел на меня, не проронив ни слова. Затем он равнодушно пожал плечами и сказал, что, скорее всего, они уже убиты, так что мы только зря потратим деньги. Я сказал, что Ван Руен почти убежден в том, что они, возможно, убиты, но оставался шанс, что они все еще живы. Ведь благодаря их богатству, они могли быть использованы в качестве заложников, поэтому старик хотел бы, чтобы Морони ехал немедленно. Морони пошел к телефону и сделал несколько звонков. Он сказал, что он возьмется за дело, только если найдет подходящего человека, который поехал бы с ним. Когда Морони вернулся, он заявил, что они это сделают за десять миллионов швейцарских марок. Половину на расходы и снаряжение сразу же, а половину после того, как они вернутся, вне зависимости от того, с Йойо или без него. Я сказал ему, что должен посовещаться. Я позвонил Ван Руену, все объяснил, и после этого Морони взял трубку у меня из рук и сам поговорил с Ван Руеном. – Губы Лео скривились в улыбке. – На минутку меня выставили, поскольку я был всего лишь посыльным. Позже я порадовался этому.

– Что же произошло дальше?

– Морони их вызволил. Всех: Йойо, Аннетту и троих детей. На это у него ушло пять недель. Я мало об этом знаю, разве что Йойо мне потом рассказывал, что их держали в деревне, когда парни Морони ворвались и перебили половину жителей. – Лео пожал плечами. – Но это не главное, дело в том, что Ван Руен отрекся от этой сделки.

– Ты хочешь сказать, что оставшуюся часть денег он не заплатил?

Лео кивнул.

– Слава Богу, я в этом не был замешан. Морони и Ван Руен сами договаривались между собой. Я даже не знал, что он ему не заплатил. Однажды вечером, когда я выходил из ресторана, рядом со мной остановилась машина. Через минуту кто-то схватил меня сзади и повалил на землю, затем втащил в машину. Мы проехали около двенадцати километров до маленькой деревушки под Брюсселем, свернули с дороги в небольшой лесок. Там ждала еще одна машина, в ней сидел Морони. Со мной было все в порядке, но признаюсь тебе, старина, я чертовски перепугался.

– Кто бы не перепугался!

– Но бояться было, в общем-то, нечего. Морони обошелся со мной вполне учтиво: он сказал, что понимает, что я всего лишь посыльный, поэтому он просит меня кое-что передать старику Ван Руену. Тут я понял, что мы сидим в машине Йойо. Это был «Астон Мартин», а таких машин не много в Брюсселе. Я должен был отвезти сверток старику и сказать, чтобы он посмотрел в багажник, только и всего. Правда, они велели мне нигде не задерживаться, а ехать сразу к старику. Я все так и сделал, а когда приехал к Ван Руену, то обнаружил, что Йойо и два его сына пропали. Аннетта и ее дочь были в истерике в тот момент, когда я подъехал на машине Йойо. Старик уже собирался вызвать полицию. Я уже наполовину догадывался, что произошло, но все равно был не готов к тому, что мы увидели в багажнике: голову Йойо; не тело, а одну голову.

– Господи!

– Слава Богу, Аннетта ее не видела и дочь ее тоже, и надо сказать, старик Ван Руен сохранил полное самообладание. Заперев багажник, он отвел меня в свой кабинет, выпил пару рюмок бренди, чтобы успокоиться, и затем расспросил меня, что же произошло. Когда я рассказал ему, он потребовал от меня, чтобы я поклялся молчать. На следующее утро я должен был поехать в Амстердам, и он сказал мне, чтобы я не менял свои планы. И, честно говоря, это все, что я знаю. Я пробыл в Амстердаме примерно десять дней. Когда я вернулся в Брюссель, мне сказали, что Йойо попал в аварию и его похоронили, на этом все и закончилось.

– А дети? Двое мальчишек?

– Их вернули Аннетте, и через три недели она переехала в Америку и детей взяла с собой.

– Значит, Морони это так и сошло с рук? Ему сошло с рук убийство?

Лео пожал плечами.

– Я только сказал тебе то, что знаю. Аннетту я с тех пор не видел, а нам со стариком Ван Руеном после случившегося тяжело было общаться, и мы расстались. Разумеется, он давно уже умер, и я до сих пор не говорил об этом никому.

– Но это же убийство! Подумай, здесь все виды преступлений: похищение, вымогательство и убийство!

Лео посмотрел на него.

– Честно говоря, я не знаю, что это было, я тебе рассказал все, что знаю, и это было давно. Может быть, не следовало тебе рассказывать?

– Нет, конечно же, ты должен был. Я рад, что ты мне это рассказал, но… – Он перевел дыхание. – А что же Морони? Я хочу сказать, что с ним дальше случилось?

– Я снова встретил его уже через много лет. Один мой знакомый искал денег для одного дельца… Честно говоря, это была партия оружия… И он упомянул Морони. Сначала у меня не возникло никаких ассоциаций, но потом оказалось, что это и есть тот самый Морони. Тогда он был чем-то вроде финансиста, или как бы это лучше назвать…

– Тебе приходилось иметь с ним дело?

– Однажды. Но я вполне удостоверился, что все будет как надо.

– Он тебя помнил?

Лео улыбнулся.

– Я думаю, именно поэтому он на это и пошел. Моя сделка была небольшой, по его стандартам. Его адвокат удивился, когда узнал, что он на это согласился.

– Его адвокат?

– У него адвокат в Париже. Некто Лапьер. Ты идешь к нему, все объясняешь, он все взвешивает, и Морони принимает решение. Так что я получил свои деньги ровно через два дня.

Тодд испытал нервную дрожь, вспомнив о том, что он ходил из одного банка в другой четырнадцать недель, четырнадцать напряженных, потраченных впустую недель – и с каждым днем Хэнк все больше впадал в отчаяние. Три с половиной месяца были потеряны для его дела, три с половиной месяца он мог бы заниматься своим бизнесом.

У Катрины были все основания беспокоиться…

Он посмотрел на Лео.

– А что бы ты сделал на моем месте?

Лео улыбнулся.

– Я бы искал деньги везде.

– А если бы не нашел?

Лео пожал плечами.

– Если хочешь, я дам тебе адрес его адвоката в Париже, можешь попытаться, но не забудь, что случилось с Йойо. Не следует терять голову ради этого дела, старина Тодди.

Если бы не контракт с «Сантурз», то Тодд уже признал бы поражение, но одобрение такого человека, как Томми Хастингс, только придавало ему энтузиазма. «Томми эксперт, – говорил он про себя. – А что понимают банкиры в гостиничном бизнесе?»

Банкиры даже не сумели оценить работу дизайнера. Дон Антонио предсказывал, что «Палома Бланка» получит как минимум одну награду за архитектурное решение, и тогда журналы будут писать о ней взахлеб, и все журналисты съедутся, чтобы сфотографировать местность, и тогда весь мир призадумается…

– Что могут банкиры понимать в архитектуре? – кипятился Тодд. Все эксперты были на его стороне. – Посмотрите на Хэнка! – с жаром говорил Тодд любому, кто готов был его слушать. – Хэнк облазил все средиземноморское побережье. Он знает все что надо о том, как заправлять рестораном, а что такое гостиница, как не ресторан с номерами?

Идея «Паломы Бланки» полностью захватила его. Чтобы подбодрить себя, он вспоминал неудачи, которые приходилось переживать знаменитым людям – Эдисону, Генри Форду, Брунелю, Конраду Хилтону, Чарльзу Форте и многим другим, которые сумели преодолеть все трудности и стать людьми, известными и уважаемыми во всем мире и сказочно богатыми. За время его бесчисленных встреч с банкирами он утвердился в одной мысли. «Это похоже на продажу дома, – говорил он себе. – Мне нужен всего один человек, который сказал бы «да». Мне нужен всего один покупатель».

Тем не менее, он не сразу отправился в Париж. Лео не стал бы зря его предупреждать. Поэтому он все еще продолжал надеяться на свои контакты в Лондоне. Он не упускал ни одной встречи, даже с теми банкирами, которые не давали определенного ответа, а говорили: «Вообще-то это не наш профиль, но мы подумаем. Дайте время».

Но все сроки истекли, когда строители предъявили ему ультиматум. Они сказали, что обещают закончить в срок лишь при том условии, что контракт с фирмой будет у них на руках по истечении десяти дней. Десять дней! Если через десять дней он не найдет денег, ему придется навсегда распрощаться со своей мечтой стать наконец человеком. Так что получалось, что свет сходился клином на Морони. Больше идти было некуда. К тому времени Тодд уже успел обойти все крупные лондонские банки плюс большинство мелких – и везде с тем же «успехом».

Договорившись предварительно по телефону и все еще не теряя надежды, он поехал в Париж Лапьер оказался маленьким опрятным человечком в маленьком опрятном кабинете с анфиладой комнат на Монмартре. Он был не выше Тодда и худой, как спичка, учтив, вежлив и вполне профессионален. Встреча с ним была обнадеживающей. Ну и что из того, что Морони когда-то был наемником в Конго? С тех пор прошло тридцать лет. Сейчас он был вполне приличным бизнесменом, который вел свои дела через адвоката.

Лапьер задал ему не один десяток вопросов и что-то все время писал в своем блокноте. Он одобряюще кивал, в то время как Тодд излагал ему свои планы. Но к концу разговора Тодд понял, что Лапьеру не принадлежит последнее слово. Настоящие переговоры нужно было вести с самим Морони.

– Когда вы сможете организовать мне встречу с господином Морони? – спросил Тодд.

Лапьер посмотрел на него поверх стола, заваленного бумагами.

– Это зависит от моего клиента. Лично мне нравится то, что вы предлагаете. Я дам вам свои рекомендации. Я позвоню вам, как только смогу.

Позвонил он через два дня.

– Мсье Тодд? С вами говорит Клод Лапьер. Мой клиент может встретиться с вами завтра в середине дня.

– Завтра? – переспросил Тодд с замирающим сердцем.

– Да. В Риме.

Тодд был так удивлен, что даже рассмеялся.

– В Риме? Завтра? Почему в Риме? Он там живет?

– Нет.

– У него там офис?

Ответ Лапьера был загадочно неопределенным.

– Мой клиент в данный момент находится в Риме, – осторожно сказал он. – После того как я сказал, что дело срочное, он согласился встретиться с вами завтра в пять часов.

– Прекрасно… но подождите минуту, я даже не уверен, смогу ли я вылететь…

– Я все уже выяснил. Есть билеты на рейс: утром туда, а вечером обратно. Могу я сказать моему клиенту, чтобы он вас ждал?

– Да, хорошо… я думаю, что да…

– Хорошо. В аэропорту вас встретят.

Все утро следующего дня он готовился к этой встрече. Он съел бутерброд прямо за столом и отправился в аэропорт с чемоданом, полным бумаг и фотографий «Палома Бланки», дополнительно к бумагам, которые он отдал Лапьеру в Париже. Во время полета он пытался представить себе Морони. Бывший солдат, бывший наемник, бывший финансист… Лео назвал его суровым человеком. Но он держит слово, как сказал Лео. «Ну что ж, мне это вполне подходит», – ликовал Тодд, вполне уверенный в том, что застрахован на сто процентов. Весь свой бизнес Он строил под этим лозунгом. Даже сейчас вывеска под офисом «Тодд Моторз» в Килбурне гласила: «Надежные машины по выгодным ценам от людей, на которых можно положиться».

Полный надежды, раздираемый от нетерпения, он сосредоточился над своими бумагами, оттачивая каждое слово, которое он скажет на своей презентации. К этим переговорам, самым важным переговорам в его жизни, он подготовился как нельзя лучше.

Знал бы он Морони получше, он бы понял, что зря потратил время. Морони вовсе не вел переговоры в обычном смысле этого слова. Не так он вел и свои дела. Он никогда не упрашивал собеседника, чтобы тот занял у него, никогда не пытался убедить его, он всего лишь выдвигал свои условия, и от вас зависело, принять или не принять их. Любому ясно, как дважды два четыре, что каждый человек действует, исходя из собственной выгоды, и поэтому было ясно, что если кто-то занимал у Морони, значит, он делал это потому, что ему это выгодно. Поэтому любую попытку партнера ставить свои условия Морони воспринимал как оскорбление. Он чувствовал себя благотворителем. Он всегда говорил: «Мне свойственно помогать людям». И он сам в это искренне верил.

Рожденный в бедной семье на окраинах Айаккио на Корсике, Морони сам научился всему, кроме солдатской службы. С солдатской службы и начался его путь – сперва легионером, затем наемником, и хотя с тех пор прошло много лет, уроки, которые он получил тогда, Морони запомнил на всю жизнь.

Один из главных уроков касался воровства. Не прошло и месяца с тех пор, как молодой Морони был в Легионе, когда он стал свидетелем случая, который надолго ему запомнился. Один сержант в их части попался на том, что крал деньги у солдат. Суммы были небольшие, да они и не могли быть большими, учитывая то, как мало платили легионерам, но красть у товарищей – это уже ни в какие рамки не лезло. Сержанта вывели на площадь перед бараками, лишили нашивок и разжаловали в рядовые. Потом его привязали к столбу и били плетьми, пока он не потерял сознание. Тогда его привели в чувство и снова били. Полковник, проходя мимо, процитировал персидскую пословицу: «Укравший яйцо и укравший верблюда равно вор». А для человека, живущего в пустыне, верблюд – самая большая ценность.

Пока молодой Морони стоял по стойке «смирно» под испепеляющим алжирским солнцем, сердце его согревалось от одобрения того, что он видел. Жестокая улыбка играла на его губах, пока он наблюдал, как плети сдирают мясо со спины сержанта. Он понимал, что недостаточно, чтобы вор был наказан, нужно было, чтобы он был наказан при всех, чтобы отбить у остальных охоту к воровству, и чем изощреннее наказание, тем сильнее устрашение.

Легион стал для Морони университетом, еще более серьезным, чем служба в армии. К тому времени, как он покинул легион, он уже мог кое-как изъясняться на основных европейских языках. Говорил он на них с таким сильным корсиканским акцентом, что его часто не понимали, но это были уже не его трудности. Морони никогда и не скрывал свое корсиканское происхождение, он гордился своей родиной, так же, как тем, что он был солдат. Именно благодаря солдатской службе он потом занялся торговлей оружием – сначала сам по себе, затем в качестве финансиста, а финансирование торговли оружием привело его к тому, что он начал давать деньги в долг другим компаниям и в конце концов стал процветать. Но осторожность человека, который прошел через тяжелые времена, впиталась в плоть и кровь. Не доверяя никому, он окружил себя бывшими наемниками – суровыми, иногда жестокими людьми, привыкшими к дисциплине. Жил он роскошно, но без экстравагантности. У него были дома на Корсике, в Париже и Басле. На Корсике он имел свою ферму, которой заправляла его жена. Считалось, что она умела вести хозяйство с выгодой. Сам же Морони также не бросал деньги на ветер. Он жил с любовницей по имени Николь в своей роскошной квартире в Париже, выдавая ей деньги на весьма скромное существование, хотя по-прежнему считалось, что она сама зарабатывает себе на жизнь, содержа цветочный магазин на Монмартре. Свой дом в Басле он не делил ни с кем, используя его для переговоров с банкирами. Главным в его характере было то, что он все еще мыслил как легионер. Если должнику не удавалось вернуть долг, он становился вором, а воры должны быть наказаны. Если кто-то не соблюдал условия сделки, он становился врагом, а Морони со времен службы в армии усвоил, что врага, стоявшего у тебя на пути, надо убирать.

Он стал очень богат, но все равно держался в стороне от двух самых доходных бизнесов в мире. Еще в легионе он научился не доверять наркобизнесу и всегда отказывался финансировать наркодельцов. В легионе он также научился не доверять сводникам и поэтому держался в стороне от очень доходного рэкета проституток в Марселе, несмотря на то, что в этом смысле Марсель традиционно был «вотчиной» корсиканцев. Он не вмешивался в дела мафии или в бизнес, контролируемый корсиканским «Миллье», и они относились к нему как к другу и иногда сотрудничали – это был бизнес между людьми чести.

Он никогда не думал о тех людях, которых он расстреливал в юности, о тех троих, которых он однажды взорвал, о том парне, чья голова была отделена от туловища, еще об одном, которого он задушил и расчленил своими собственными руками, о множестве других, к которым он подсылал наемных убийц. Вместо этого он думал о других людях, которые подвели его в гораздо меньшей степени и которых он пощадил.

– Мне свойственно помогать людям, – говорил он и сам свято верил в это.

Таков был человек, на встречу с которым летел Тодд. А Тодд был не дурак. Все эти годы ему приходилось общаться со всякого рода людьми из автомобильного бизнеса. Переговоры он умел вести отлично, но все равно опыта общения с такими людьми, как Морони, у него не было.

Когда самолет начал снижаться над Римом, он убрал свои бумаги в чемодан, вполне уверенный в том, что свою роль выучил назубок. Уставившись в иллюминатор, он пытался угадать, где будет проходить встреча – на квартире, на вилле, в офисе? Но, где бы то ни было, это, наверно, недалеко от аэропорта, поскольку обратный рейс через три часа. Три часа! Сознание того, что судьба «Паломы Бланки» решится через три часа, наполняло его нервным ожиданием.

Он увидел человека Морони сразу же, как прошел таможню. Лысый, в темном костюме, с бронзовым от загара лицом. На груди его был плакат с именем Тодда. Он сдержанно улыбнулся, когда Тодд подошел к нему.

– Синьор Тодд?

Тодд кивнул.

– Сюда, пожалуйста.

– Подождите минутку, – Тодд поставил свой чемодан и полез в карман за портсигаром.

Пока летел, он мысленно проклинал правила, запрещавшие ему курить сигары. От сигарет он давно отвык.

– Вот так-то лучше, – сказал он, пуская в небо столб голубого дыма.

Человек нетерпеливо кивнул. Устремившись за ним, Тодд пытался угадать, кто он? Шофер? Заместитель Морони? Посыльный? Он не предложил понести его чемодан, хотя и посмотрел на него внимательно, как бы пытаясь угадать, что внутри. Шел он достаточно быстро, и Тодд едва поспевал за ним на своих коротеньких ножках. Зал аэропорта был переполнен, так что Тодду приходилось лавировать между людьми, во избежание столкновения. Он был рад, когда они наконец добрались до эскалатора.

– Нам далеко? – спросил он, запыхавшись.

Во время движения эскалатора человек сосредоточенно рассматривал людей внизу. Его пронзительный взгляд скользил по толпе, как будто он выискивал в ней знакомые лица. В ответ на вопрос Тодда он рассеянно указал на знак у подножья эскалатора. Увидев силуэт автомобиля, Тодд узнал международный знак, обозначающий автомобильную стоянку.

– Я хотел спросить, далеко до аэропорта? – спросил он.

Прежде чем человек смог бы ответить, они достигли первого этажа. Сойдя с эскалатора, он быстрыми шагами пошел вперед, нетерпеливо кивая головой, словно принуждая Тодда ускорить шаг. Спеша за ним, Тодд столкнулся с женщиной, которая обругала его за неуклюжесть. Извиняясь, он поторопился за своим провожатым и настиг его в тот момент, когда он входил на стоянку. Человек взял его за локоть и провел через две вращающиеся двери. Напротив дверей стоял еще один человек, прислонившись к стене. На мгновение Тодд почувствовал инстинктивную тревогу. Большинство других пассажиров шли к лифту на противоположной стороне стоянки. Человек еще сильнее сжал его локоть. Когда они подошли к стоящему у стены, тот выпрямился и открыл одну из дверей. За ней Тодд увидел спуск из нескольких бетонных ступенек. Пройдя через дверь, они остановились. Бросив чуть заметный взгляд на пустые ступеньки, они повернулись к Тодду.

– Извините, – сказал человек, который встретил его в аэропорту. Второй начал ощупывать одежду Тодда еще тщательней, чем таможенники в аэропорту. Затем человек протянул руку к дипломату Тодда. У Тодда отчаянно забилось сердце и пересохло во рту. В душе зародилась тревога. Встреча с Лапьером в Париже была совсем не такой. Встреча с Лапьером была обычной деловой встречей, но эти люди с мрачными лицами…

– Порядок! – сказал человек, закрыв дипломат и вернув его Тодду.

Они поднялись по лестнице на следующий этаж, где их ждал еще один человек. Он повернулся и провел их через стоянку. Тодд и все остальные последовали за ним мимо длинного ряда автомобилей. В дальнем конце у стены стояли три автомобиля: большой «ситроен», а по бока его «фиат» и «опель». Оперевшись на «ситроен», стоял человек и читал газету. Когда они подошли ближе, он сложил газету и открыл заднюю дверь машины. Вдруг человек, стоявший рядом с Тоддом, ловким движением вытащил сигару у него из пальцев. Тодд было открыл рот и попытался протестовать, но его слегка подтолкнули вперед, и он инстинктивно пригнул голову, чтобы протиснуться в открытую дверь лимузина. В полуосвещенном салоне машины он увидел маленький откидной столик, на котором стояла бутылка красного вина, два бокала и пачка бумаг, которые он оставил у Лапьера в Париже. За столиком в углу заднего сиденья сидел крупный мужчина.

– Мистер Тодд? – Голос его был скрипучим, как будто кто-то тер наждачной бумагой по камню. – Альдо Морони, – он протянул Тодду свою руку.

Первое, что Тодду бросилось в глаза, это широкое лицо и широкие плечи. Могучая фигура Морони была облечена в светло-серый костюм и темно-синюю рубашку с открытым воротником. В рукопожатии Морони чувствовалась сила.

– Садитесь сюда, мистер Тодд. – Морони показал на место рядом с ним. – Здесь удобнее. – Он хрипло откашлялся.

Тодд протиснулся мимо столика на заднее сиденье.

– Долетели нормально? – спросил Морони все тем же хриплым шепотом.

– Спасибо, хорошо, – ответил Тодд, садясь на сиденье, обитое бархатом, все еще взволнованный после недавнего обыска. Он пытался успокоиться и сосредоточиться, глядя на смуглое мясистое лицо Морони, усеянное угрями, типичное лицо уроженца Средиземноморья, обветренное и загорелое от постоянного пребывания на солнце. Темные глаза были глубоко посажены, отчего взгляд Морони казался пронзительным. Нос был широким и слегка крючковатым. Огромная фигура Морони словно глыба «давила» Тодда, и рядом с ним он почувствовал себя еще меньше, чем был на самом деле. Он смотрел, как Морони своими большими руками с квадратными ногтями разливал темно-красное вино в два бокала и пододвинул один из них Тодду.

– Ваше здоровье, – усмехнулся Морони, подняв свой бокал. Когда Тодд потянулся за своим бокалом, его отвлекло некое движение за окном машины. Человек, который встречал его в аэропорту, о чем-то разговаривал с водителем «фиата», жестикулируя так, как будто давал ему указания. Затем оба рассмеялись и стали непринужденно болтать о чем-то. Пытаясь угадать, куда они поедут, Тодд вопросительно посмотрел на Морони, но тот не отрывал глаз от своего бокала. Тодд посмотрел на водителя «опеля», стоявшего перед их машиной. Поймав взгляд Тодда, водитель отвернулся, и Тодд понял, что «ситроен» окружало по крайней мере шесть человек, которые, несмотря на напускную беспечность, внимательно следили за стоянкой. Перед ним, отделенный перегородкой из дымчатого стекла, водитель «ситроена» о чем-то разговаривал с другими, но ни слова не проникало на заднее сиденье, мягкое, как подушка.

– Ваше здоровье, – рассеянно произнес он, пытаясь сохранить самообладание.

Морони облизнул губы и поставил свой бокал на стол. Положив мясистую руку на папку, он открыл ее щелчком большого пальца и стукнул торцом ладони о стол.

– В чем дело, мистер Тодд? – В голосе Морони проскальзывала ирония. – Вам надоело продавать машины? Вы считаете, что гостиничный бизнес лучше?

Тодд рассмеялся.

– Нет, дело не в этом. Дело в том… Видите ли, такой шанс выпадает раз в жизни. Мог бы и вообще не выпасть.

Морони воспринял это спокойно.

– Надеетесь разбогатеть? Заработать много денег?

– Я думаю, мы оба заработаем на этом деньги, мистер Морони.

Морони кивнул. Его взгляд снова вернулся к папке.

– Крупное дельце, – сказал он мрачно. – Денежки, должно быть, немалые.

– Да, – согласился Тодд.

– Значит, никто вам не дает таких денег, и вы обратились ко мне? – Его голос звучал резко, а лицо казалось каменным.

Тодд заморгал, обескураженный такой внезапной агрессивностью.

Морони всегда давал понять собеседнику, что условия здесь ставит он и ни на какие компромиссы не пойдет. Это было еще одной вещью, которой он научился за время службы в легионе: если хочешь командовать, первым делом надо проявить свою власть и превосходство. А потом, достигнув этого, неожиданно для собеседника показать, что за твоей суровостью скрывается золотое сердце. «Мне свойственно помогать людям», – любил повторять Морони. Но сначала он должен был подчеркнуть, что на его помощь не всегда можно рассчитывать.

Голос Морони стал немного мягче.

– Поделитесь со мной вашим планом, мистер Тодд. Посмотрим, сможем ли мы поладить.

Тодд представлял себе разговор на вилле, в офисе, даже в гостинице, но не на автостоянке. Идти под такой охраной, подвергнуться столь тщательному осмотру – и после этого обсуждать столь важное дело в машине! Сначала он подумал, что Морони собирается обсуждать дело по пути в офис или гостиницу, но когда тот поставил свой бокал вверх дном и откинулся на спинку сиденья, Тодд понял, что «ситроен» не сдвинется с места.

Обескураженный и сбитый с толку, он попытался блефовать. Поняв, что сделку действительно будет сложно провернуть, он попытался придумать какую-нибудь альтернативу.

– Несколько моих друзей хотят создать что-то вроде консорциума, – солгал он.

Морони не стоило никаких усилий разгадать его замысел. Он помахал рукой перед носом, как будто отгоняя муху.

Этот жест так ясно выражал недоверие, что Тодд был выбит из колеи.

– Это всего лишь выдумка, – сказал он, ощущая неловкость. – Но… я и мой партнер хотели бы взять заем.

– Разумеется. Так вам, должно быть, удобнее? Не нужно ни с кем делиться, – сухо произнес Морони, как бы делая Тодду замечание за его жадность, в то время как сам был жаден непомерно. «Это человек, у которого есть мечта», – так отрекомендовал Тодда по телефону Лапьер. Морони это понравилось. Люди, имевшие мечту, как правило, плохо вели переговоры. Они вроде бы все взвешивали, но на самом деле готовы были всем пожертвовать ради своей мечты. Из мечтателей Морони всегда выкачивал много денег.

Все еще пытаясь держать себя в руках, Тодд потянулся за своим дипломатом, но Морони остановил его руку.

– Не надо бумаг, – сказал Морони, покачав головой. – Это Лапьер любит бумаги. Он адвокат. А я люблю живой разговор. С глазу на глаз. В процессе обсуждения станет видно, сможем ли мы поладить, не так ли?

Это была самая странная встреча, которую когда-либо приходилось иметь Тодду. К тому же от вида людей в темных костюмах, стоявших рядом с машиной, Тодду становилось не по себе. Огромная фигура Морони пугала его, а странные условия встречи на автомобильной стоянке развеяли последние сомнения. «Это жулики, гангстеры, мошенники!» Мурашки пробежали у него по спине. Его охватило желание сбежать вниз по ступенькам в толчею аэропорта, раствориться в толпе, смешаться с законопослушными гражданами, спешащими по своим делам. Но затем он подумал: «Ты не делаешь ничего плохого. Ничего противозаконного. В том, что ты собираешься занять у кого-то деньги и обсуждаешь сделку, нет ничего преступного». И еще одна мысль мелькнула у него в голове – он вспомнил, как Лео говорил, что Морони всегда держит слово.

Итак, с замирающим сердцем он стал рассказывать о «Паломе Бланке», и постепенно нервы его успокоились. Когда он описывал свой проект, он входил в раж и становился красноречивым. Он знал все слова наизусть – когда сделать паузу, что подчеркнуть, когда ожидать вопроса от собеседника – так много раз ему все это приходилось пересказывать, и даже необычные условия, в которых проходил разговор, перестали его смущать. Все-таки его лондонские приготовления не прошли даром. Он был великолепен – настоящий продавец, расхваливающий свой товар.

Морони действительно внимательно слушал. Почти все время его темные глаза разглядывали лицо Тодда немигающим, как у ящерицы, взглядом. Иногда он одобряюще кивал, даже явно давая понять, что согласен, а сам в это время думал: «Лапьер был прав. У этого англичанина действительно грандиозные идеи. Этот трогательный продавец машин, этот маленький толстенький человечек видит себя в качестве дельца международного уровня! Черт возьми! Но из его мечтаний я могу извлечь солидную выгоду».

Когда Тодд наконец закончил, Морони одобрительно улыбнулся и снова наполнил бокалы. Он решил все-таки заключить сделку и даже оговорить сроки и поставить условия. В том, что они будут приняты, он не сомневался.

– Лапьер сказал, что для меня это хорошая сделка, – произнес Морони, как бы размышляя вслух.

Сердце Тодда отчаянно забилось, но он промолчал, пытаясь сосредоточиться, так как с трудом понимал речь Морони из-за его сильного акцента. Тодд наблюдал за лицом Морони, пытаясь по его выражению понять, что у того на уме.

– Но… – Морони постучал пачкой бумаг о стол. Лицо его приняло недовольное выражение. – Не нравятся мне эти условия. Часть денег сразу, часть через шесть месяцев, часть через восемь месяцев… Слишком хлопотно. Все время ездить туда-сюда.

На это возражение легко было ответить, и Тодд улыбнулся. Он объяснил все о письменных заверениях архитектора и о выплатах строителям по частям. «Эти условия – гарантия того, что ваши деньги будут всегда защищены».

– Что?

– Защищены. У вас всегда будет отчет о строительной работе.

Темные глаза Морони заблестели, выражая что-то среднее между презрением и удивлением.

– Послушайте, я получил от жизни один урок. Если я доверяю человеку, я имею с ним дело. Если нет, то нет. Хороший урок, не так ли?

– Хороший, – с энтузиазмом согласился Тодд.

– Вы серьезный человек, мистер Тодд. Друг Лео Синклера. Человек чести, не так ли? Если мы заключаем сделку, то это значит, что мы друзья, не так ли? Значит, я надеюсь, что вы меня не подведете. – Он уставился на Тодда немигающим взглядом. – Если я беру отчет о строительной работе, то разве это похоже на то, что я доверяю вам? Это оскорбление, а не доверие. Вы хотите, чтобы я вас оскорблял?

У Тодда даже перехватило дыхание. Возможно ли было, чтобы этот человек давал взаймы такие деньги – и безо всякой гарантии?

– Человек берет деньги в долг, – продолжал Морони, воздев руки. – Что же он, после этого должен позволять одолжившему спать с его женой? Разве это правильно?

Не зная, что ответить, Тодд пожал плечами.

Морони с отвращением поморщился.

– Это неправильно. Это оскорбление. Зачем мне все эти бумаги? Если строитель хорошо делает свою работу, вы ему платите. Если плохо, то нет. Все очень просто, не так ли?

Не смея отвечать, Тодд кивнул, недоумевая, к чему клонит Морони. Во рту у него пересохло. Морони постучал бумагами по столу.

– Мне свойственно помогать людям. Мы заключаем сделку, которая нам обоим понятна. Я прочитал все ваши бумаги. Вам нужны шесть миллионов в этом году и столько же в следующем. В фунтах стерлингов. Так?

– Да, в общей сложности.

Морони постучал пальцем в грудь Тодда.

– Мы заключаем сделку как друзья. Не так ли? Вы и я. Я одалживаю вам деньги. Еду в Париж и встречаюсь с Лапьером. Все улаживаю. Шесть миллионов сейчас. Через год еще шесть миллионов. Правильно? Двенадцать миллионов фунтов стерлингов. Через два года, считая от сегодняшнего момента, вы возвращаете мне шесть миллионов. Через три года от сегодняшнего момента – остальное. – Морони улыбнулся, – Видите? Все просто. Ничего сложного.

Сердце Тодда отчаянно забилось. Он был воодушевлен. Он представил себе, как отреагирует Хэнк. Хэнк будет просто счастлив. Они смогут подписать контракт со строителями, работа начнется, проект перестанет быть мечтой. Чувство восторга переполняло Тодда, и он с трудом сдерживал свои эмоции. Внутри у него все ликовало. Все оказалось так просто! То, что он сказал тогда Лео, оказалось правдой: «Иногда ты знаешь кого-то, но не знаешь, на что он способен». Голова у него гудела, как заведенные часы. Сроки выплаты были более жесткими, чем хотелось бы, но приемлемыми благодаря контракту с «Сантурз».

На лице Морони отразилось злорадное удовлетворение.

– Значит, сделку можно считать совершенной?

Тодд усмехнулся и подал ему руку.

– Вы об этом не пожалеете, мистер Морони. Морони и не собирался ни о чем жалеть.

– А платить вы будете двадцать процентов, – сказал он.

Улыбка сошла с лица Тодда. «Двадцать?» Он ожидал двенадцать, может быть, даже четырнадцать или пятнадцать, но двадцать! Он покачал головой.

– Это… пожалуй, многовато. Рыночные расценки гораздо меньше…

– Ну и идите на рынок. Идите ко всем этим людям, которые готовы переспать с вашей женой. Что они для вас могут сделать? У вас нет никакого рынка. – Морони уставился на этого наглого англичанина, посмевшего ему возражать.

Посмотрев в темные глаза Морони, Тодд понял, что воля его непререкаема.

– Здесь условия ставлю я, – свирепо произнес Морони. – Не нравятся – до свидания. – Он сделал долгую паузу. Затем мышцы его лица немного расслабились. – То, что вы хотите заключить наиболее выгодную сделку, можно только приветствовать. Но запомните, мой друг, вы получите мои деньги прямо сейчас. Пусть они работают для вас. Делайте с ними что хотите. Это ваш бизнес. Я в него не вмешиваюсь.

Тодд кивнул. Он понимал правоту сказанного. Это позволит ему вкладывать деньги до тех пор, пока не начнутся поэтапные выплаты строителям. Он сможет получать прибыль от тех денег, которые он удержит. Это облегчит выплату двадцати процентов…

– И проценты вы будете платить каждые полгода, – произнес Морони.

Тодд снова пришел в смятение.

– Но у нас же не будет никакой прибыли, пока мы не откроем «Палому Бланку».

Морони с утомленным видом откинулся на сиденье и закрыл глаза, как бы желая остаться наедине с собой.

Боясь прервать его, Тодд неуверенно произнес:

– Я говорил мсье Лапьеру, что проценты могут нарастать, пока мы не получим деньги от «Сантурз». Тогда мы начнем выплачивать капитал плюс проценты.

Морони нахмурился и долго молчал. Наконец он открыл глаза.

– Это невозможно, – произнес он, пожав плечами. – Я-то думал, что вы разумный человек, друг мой. – Его упрекающий взгляд дал Тодду понять, что он совершил ошибку.

– Не хотелось бы быть неразумным, – попытался протестовать Тодд.

– Мне нужно что-то кушать. Мне нужно платить по счетам. У этих людей, – Морони указал на людей, окружавших машину, – есть жены, дети… – Он покачал головой, чтобы подчеркнуть свои последние слова. – Нет, это невозможно, – произнес он твердым голосом. – Проценты должны выплачиваться каждые полгода, и точка.

У Тодда упало сердце. Когда уже почти все уладилось! Он подумал о том, сможет ли он платить проценты с помощью автомобильного бизнеса. Это была единственная возможность. Это было бы тяжело, но возможно. Если, например, он повысит цены на пятнадцать или двадцать процентов. Поморщившись от нерешительности, он сказал:

– Мне надо подумать.

В глазах Морони не было удивления. Он с видимым безразличием рассматривал Тодда, как будто четыре миллиона восемьсот тысяч, которые он получит, если Тодд согласится, не имели никакого значения. В глубине души он не сомневался, что Тодд согласится.

Тодд чувствовал себя неловко под напряженным взглядом Морони. Как бы извиняясь, он сказал:

– Платить проценты каждые полгода будет сложно. Может быть, я посовещаюсь с моим бухгалтером? Может быть… может быть, я свяжусь с вами завтра?

Морони покачал головой.

– Это невозможно. Завтра я уезжаю. На шесть недель.

– Шесть недель!

Морони воздел руки ладонями кверху.

– Вы друг Лео Синклера, – произнес он обиженным тоном человека, пытавшегося быть логичным. – Вы сказали, что это срочно. Поэтому я сразу с вами встречаюсь. А сейчас вдруг оказывается, что не так уж и срочно. – Он пожал плечами. – Вы хотели заключить сделку. Мне пришлось сказать Лапьеру, чтобы он приготовил деньги к завтрашнему числу. И вдруг вы хотите ждать шесть недель!

– Нет, я хотел сказать… – испуганно перебил его Тодд. О том, чтобы ждать шесть недель, не могло быть и речи. – Я хотел сказать… – Он тяжело вздохнул. До него наконец дошел смысл слов Морони. – Вы хотите сказать, что завтра я уже смогу все уладить? Морони пожал плечами.

– Поезжайте в Париж, встретьтесь с Лапьером. Разумеется, вы можете все уладить. Но проценты выплачивайте вовремя. День в день. Понятно? Каждые полгода. Это важно. Если не заплатите… – Он провел пальцем по горлу. – Понятно? Сделка совершена.

– Как превышение кредита, – кивнул Тодд. – Вся сумма будет выплачена по первому требованию.

Морони с минуту разглядывал его.

– Да, по первому требованию, – настойчиво сказал он. Его лицо осветилось улыбкой. – Без проблем, не так ли? Вы честный человек, друг Лео Синклера. Вы меня не подведете. Поезжайте в Париж и… – Он остановился, как бы пораженный неожиданной мыслью, пришедший ему в голову.

– Еще одно условие. Ваше здоровье важно для меня, не так ли? Что-нибудь случится с вами и… – Он надул щеки. – Я потеряю свои деньги. Поэтому приготовьте страховку. Хорошо? Без проблем. С вами что-нибудь случается – я получаю страховку. – Он широко улыбнулся. – Этого мне хватит, чтобы послать цветы на ваши похороны.

От Катрины он это скрыл. Она знала, что он ездил в Рим, потому что он купил ей духи в магазине, не подлежащем таможенной пошлине, так же, как неделю назад он купил ей подарок в аэропорту «Шарль де Голль», но о Морони он ей ничего не сказал. Зачем? Она была бы недовольна, что он отрывает время от своего дела. К тому же, если бы он рассказал ей о Морони, ему бы пришлось рассказывать и о Лео, а это бы только привело к очередной ссоре.

К тому же описание Морони испугало бы ее до смерти, поэтому он не сказал ни слова. Даже разговаривая с Хэнком по телефону, он всего лишь сказал ему, что может занять деньги у «небольшой компании в Париже», но все же некоторые детали он был вынужден сообщить Мэнни. Мэнни был его бухгалтером с самого начала. Ему нравился Мэнни, он ему доверял, советы Мэнни часто оказывались полезными. Ему пришлось многое объяснить Мэнни, включая и то, что ему срочно необходимо застраховать свою жизнь на двенадцать миллионов фунтов.

Они спорили несколько часов. Все утро.

– Зачем тебе это? – кричал на него Мэнни. – У тебя здесь хороший бизнес, зачем рисковать!

– Я еще не расстался с мечтой стать человеком, я должен сам себе доказать…

Мэнни воздел руки.

– Мечтатель! Ты бы хоть газеты почитал! Сколько таких мечтателей ломают себе шеи. Я уже давно у тебя бухгалтером, и за все это время я тебе когда-нибудь давал плохой совет? Я когда-нибудь тебе советовал прыгать с утеса или сунуть голову в горящую печь? И сейчас я тебе говорю то же самое: не делай этого, Тодди, не делай этого!

– Но если мы потуже затянем ремни…

– Нам придется затянуть не ремни, а петлю на шее! – закричал на него Мэнни. – Ты с ума сошел!

Мэнни вскочил и нервно забегал по комнате. Он был так же, как Тодд, коротышка, на дюйм или два выше, на десять лет старше, его круглое лицо было более красным, но у него было такое же брюшко, придававшее ему уютный и добродушный вид. Но в этот момент ему было явно неуютно.

– Двадцать процентов! – закричал он. Лицо его покрылось пятнами. – Ты собираешься делать деньги таким образом? Я подскажу тебе, как разбогатеть! Найди какого-нибудь пройдоху и одолжи ему двенадцать миллионов под двадцать процентов.

– Но дело не в двадцати процентах. Я говорю тебе: я все рассчитал. Я получаю стабильные двенадцать процентов на денежном рынке в одну ночь.

– Извини, – перебил его Мэнни, помахав пальцем в воздухе и вернувшись в свое кресло. – Это я получаю двенадцать процентов.

– Хорошо, благодаря тебе, я получаю двенадцать процентов. Итак, мы кладем эти шесть миллионов в банк и выплачиваем строителям по каплям. Поэтапная оплата, как ты помнишь. Мы заработаем достаточно, чтобы снизить стоимость примерно до четырнадцати процентов.

Мэнни похлопал ладонью по лбу.

– Только в первый год. Но как бы там ни было, как ты собираешься выплачивать? У тебя абсолютно не будет никаких денег, пока ты не откроешь «Палому Бланку».

– Я тебе уже говорил, мы добудем деньги из нашего дела!

Мэнни усмехнулся. Лицо его исказила гримаса, глаза округлились.

– Ты знаешь, сколько это составит? – сердито спросил он. – В первый год? Даже после того, как ты рассчитаешься с денежным рынком? Восемьсот сорок тысяч…

– Мы с этим справимся.

– Неужели? – Мэнни откинулся в кресле. Голос его стал хриплым. – Ты что, считаешь как-нибудь по-особенному? У тебя есть какая-нибудь система, о которой я не знаю. В прошлом году ты получил прибыль семьсот тысяч. От обеих твоих компаний. Ну и как же ты заплатишь восемьсот сорок тысяч? Ты уже использовал все свои резервы, чтобы купить земельный участок.

– В прошлом году доходы выросли на пятнадцать процентов. Если в этом году они вырастут еще на столько же…

– «Если»…

– Но это возможно!

– Переплыть через Ла-Манш тоже возможно. Но большинство, как правило, тонет. А подумай о втором годе! Знаешь, сколько тебе понадобится? Около двух миллионов…

– Двумя взносами, – перебил его Тодд. – К тому времени, как настанет пора платить второй взнос, подойдут деньги от «Сантурз». Семь с половиной миллионов, не забыл? Я понимаю, что платить многовато, но…

– Ты с этим не справишься. Хорошо, в первый год еще возможно. А после того, как ты получишь деньги от «Сантурз», ты сможешь заплатить последний раз. Дальше ты не потянешь. Разве ты не понимаешь? Третья выплата через полтора года от нынешнего момента тебя доконает.

– Ты не прав, – оборвал его Тодд. Лицо его побелело. Он был непреклонен. – Как бы там ни было, я собираюсь рискнуть!

– Да? Нет, ты явно сошел с ума! А насчет этой страховки, о которой ты меня спрашивал, я говорил с моим клиентом, брокером Абе Кацманом. Ты его видел, помнишь, тогда на скачках?

– И что, он все уладит?

– Речь идет о больших деньгах, понимаешь? Ты что, думаешь, что это какие-нибудь гроши?

– Так сколько?

– Прежде всего, медицинская страховка. – Слава Богу, речь идет только о психическом здоровье! – Мэнни покачал головой. – Любой бы сказал, что ты сошел с ума!

– Хорошо, медицинская страховка, так медицинская страховка. Здоровье у меня превосходное!

– У тебя излишний вес. За это они потребуют дополнительно…

– Я сяду на диету.

– К тому же ты куришь. За это они еще потребуют.

– Я курю сигары. А они обычно беспокоятся насчет сигарет.

– За двенадцать миллионов! – Мэнни закатил глаза, как бы моля Бога, чтобы тот дал ему терпение. – Поверь мне, за двенадцать миллионов они будут беспокоиться обо всем, о чем можно…

– Что же все-таки сказал Абе? Сколько это будет стоить?

– Ты не поверишь, – фыркнул Мэнни и сделал паузу. – Я скажу тебе, сколько стоит все это безумие. Около пятидесяти тысяч. Ну как?

– Твои накладные расходы уже повысились. – Тодд присвистнул. – И мое кровяное давление тоже!

– Во всяком случае не говори об этом Абе, иначе плата повысится. – Мэнни снова фыркнул и начал убирать свои бумаги в дипломат. – Да, кстати, насчет медицинской страховки, я тебе говорил, они сейчас проверяют на H1. Ты сейчас ведешь активную половую жизнь?

От удивления у Тодда вытянулось лицо.

– Да, конечно, – ответил саркастически Тодд. – Я так же активен, как Эррол Флинн!

– Кинозвезда? Черт возьми, вот кто был активен!

– Во всяком случае, не последние двадцать лет, – мрачно сказал Тодд. – Я думаю, что я остановился тогда же, когда и он.