"Мэрилайл Роджерс. Воспевая бурю ("Друиды" #3) " - читать интересную книгу автора

упиваться видом возлюбленного, наслаждаться его близостью, смотреть на него
и слушать его голос. Заговорить - значило рисковать. А вдруг ее отошлют из
комнаты, как ребенка, так же как ее братьев и ребятишек Ллис, которые уже
пошли спать? Раздумывая об этом, она осознала еще яснее, что ее раковина -
это ее броня. Уйдя в нее, она станет почти невидимой для окружающих, занятых
важными вопро - сами. Тоща, возможно, ей удастся ужать, что собираются
предпринять эти трое друидов, чтобы исправить причиненное им зло.
Усевшись на свое место за столом, девушка приготовилась ждать, как и
весь этот день напролет, в терпеливом спокойствии.
Терпение? Спокойствие? Напоминание о подобных чувствах было просто
насмешкой, и губы ее дрогнули в легкой улыбке. Чувства эти были частичками,
составлявшими ее раковину, полезной привычкой, благодаря которой она слышала
и узнавала массу интересных вещей. И все-таки Анья боялась, что недостаток
терпения погубит ее. По правде говоря, ее удивляло, что, несмотря на свои
мистические способности, ни один из этих троих ни разу не догадался о той
простой истине, что за ее внешним спокойствием скрывается неистовый дух,
жаждущий разорвать оковы, вырваться из стесняющей его раковины.
Интересно, думала Анья, происходит ли такое же с ее матерью, с Ллис или
Ивейном, подвергается ли подобному испытанию их безмятежное спокойствие,
столь необходимое для друидов? Она опасалась, что нет, опасалась, что этот
ее недостаток помешает ей достигнуть желаемого и овладеть их тайными
знаниями. И, что еще важнее и чего еще труднее достигнуть, - завоевать
любовь Ивейна.
Почтя очистив тарелку с ароматным рагу и смоченным в его соусе хлебом и
как следует отхлебнув из громадной глиняной кружки с элем, Ивейн
приготовился слушать сестру. Она заговорила наконец о деле.
- Как ты знаешь, Вулф столкнулся с врагами в Нортумбрии. И тебе также
известно, что, увидев на одном из их предводителей шлем и доспехи Адама, он
решил, что тот мертв.
Хоть у нее и имелось уже достаточно причин усомниться в этом
предположении, в голосе Ллис послышалась боль тех месяцев, когда она -
напрасно, как надеялась теперь, - горевала.
- Недели две тому назад в Оукли пришел путешественник. Путь его лежал
через Уэссекс и Мерсию, и вот наконец он подошел к воротам нашего замка. За
пишу и кров, предоставленный ему на ночь, он передал нам вот это послание. -
Ллис бережно достала сложенный вчетверо квадратик пергамента и подтолкнула
его к брату.
Ивейн отодвинул в сторону деревянное блюдо с мясом. Только после этого
он осторожно придвинул к себе драгоценный пергамент. Ветхая бумага
хрустнула, разворачиваясь, и, как ни странно, несколько кусочков свечного
сала упали на голые доски стола. Поначалу он не заметил их, с головой
углубившись в чтение.
Бессознательно благодаря своего названого отца Вулфэйна за мудрость -
тот настоял, чтобы вдобавок к обучению у Глиндора они с сестрой выучились
грамоте - Ивейн прочитал неразборчиво нацарапанное послание: "Здоров, но в
камне".
Буквы были неровные, размытые, черные, выведенные, по всей видимости,
грубо обточенным угольком из костра. Загадочное и неподписанное, в главном
письмо все же не оставляло сомнений, так же, как личность писавшего.
- Сложи кусочки свечного сала, - воскликнула Ллис, задыхаясь от