"Юрий Рогоза. Убить Юлю II" - читать интересную книгу автора Да, литература все врет, она изобретает самовлюбленных
киллеров-суперменов в сорочках от Cavalli и швейцарских часах. А жизнь действительно глупее и проще. И намного грубее - добавил бы я. Поэтому человек с оптическим прицелом в руке, поднявший на меня ничего не выражающие глаза, был не выдуманным мной красавчиком Рамзаем. У него было очень простое незапоминающееся лицо, и одежда его была цвета ночного подольского чердака, и каждое движение было наполнено спокойной военной уверенностью. И, глядя на появившийся в его крупном кулаке пистолет с глушителем, я не помышлял о сопротивлении - это было бы слишком наивно даже для меня! - а лишь с грустью подумал о том, что именно так, буднично, в духе грубого чердачного реализма, обречены уходить из жизни глупые сказочники, книжки и сценарии которых пропитывают красотой и романтикой и жизнь, и смерть своих героев... А потом мысли стали путаться, потому что было безжалостно ясно - этот миг лишь кажется вечностью, на самом деле он остается мигом, и вот он уже заканчивается, и вот... Я ничего не увидел. Я просто почувствовал его присутствие, как можно почувствовать ветер или холод. Он был совсем рядом, у меня за спиной. И это ощутил не только я. Военный убийца с простым лицом тоже вдруг спрятал пистолет, словно сам не понимая, зачем он вообще его достал, и невозмутимо припал к окуляру прицела. Обо мне он, казалось, вообще забыл, словно меня здесь не было. И прежде чем я успел оглянуться навстречу Ю (а это мог быть только мой ангел, кто же еще!), он, совсем как в детской игре, закрыл мне сзади глаза ладонями. И прежде, чем ПРИШЛО ПОНИМАНИЕ, я успел почувствовать, что ладони Ю были шершаво-натруженными, ангелам такие иметь не полагается, они ему явно достались от прежней, земной, наполненной трудом и страданием, ТО, ЧТО Я УЗНАЛ Правда должна открываться человеку по частям. Любая. А горькая и жестокая - особенно. Моя же правда даже не навалилась - обрушилась на меня, как в финале голливудских боевиков контейнер с наркотой или оружием обрушивается на головы главных злодеев... Я увидел все и сразу. Юля, договаривающаяся с Чернобредским, Юля и муж - паутина пропахших кровью нефтяных сплетений и земля под Киевом - та самая, которая дороже, чем под Парижем... "Шашни" с Крупским и Жевако, "терки" с БАБом, обещание постов в СБУ каким-то непонятным пацанам-миллиардерам!.. Так вот она какая, твоя игра... Расчетливая, хладнокровно-жестокая, до конца, с кривым волчьим прикусом!.. И фон и смысл у нее один - бабло, бабло, бабло... Не само по себе, разумеется, а со свинцовым привкусом ВЛАСТИ!.. И - Майдан. И полные веры и надежды глаза миллионов лучших людей страны. И... совсем другая Юля. Дрожащий от волнения юный голос, беззащитно вскинутые юные запястья, слезы решительной обиды в девичьих глазах... Вот он - самый хищный и страшный, самый бесчеловечный Станиславский на свете... Я даже не удивился, заметив сквозь пелену этой слишком огромной и тяжкой для меня правды, как штатный убийца легко вскинул тренированное тело, подхватив свой небольшой рюкзак и не расчехленную винтовку, бесшумно двинулся к ветхой чердачной двери. Иначе и быть не могло. Меня хранил |
|
|