"Матвей Ройзман. Вор-невидимка " - читать интересную книгу автора

таблички для нее можно сравнить по сложности с таблицей логарифмов!
- Что же это за таблички?
- Нижняя дека не имеет ни одного местечка, равного по толщине другому.
От размера этих толщинок в миллиметрах в огромной степени зависит характер
звучания скрипки. Представьте себе, - Георгий Георгиевич вдруг
остановился, - мастер составил новые таблички толщинок и, смотря на них, в
третий раз снимает рубаночком стружку, может быть равную какой-нибудь доле
миллиметра. Это сверхъювелирная работа! - В голосе Савватеева прозвучало
благоговение перед стариком мастером. - Короче говоря, я верю, что Андрей
Яковлевич вместе со своим сыном создадут скрипку лучшую, чем Страдивари в
расцвете своих творческих сил!
Я было хотел спросить, почему над скрипкой нужна совместная работа отца
и сына Золотницких, но Георгий Георгиевич стал прощаться.
- Вы собираетесь писать очерк о скрипичном мастере? - спросил он.
- Обязательно!
- В среду начнется конкурс смычковых инструментов, - сообщил он. - Я
член жюри. - И, достав пригласительный билет на два лица, дал его мне. -
Весьма советую послушать... Запишите мой телефон. Буду рад поговорить с вами
о скрипках.
Он пожал мне руку и быстро зашагал по переулку, А я медленно шел,
думая, что с удовольствием напишу очерк о мастере и скрипках, сдам
ответственному секретарю редакции, а заниматься поисками мифических
преступников, якобы покушающихся на "секреты" мастера, решительно не буду.
Все это выдумки, стариковская мнительность...

Я НАЧИНАЮ ПОДОЗРЕВАТЬ СКРИПАЧА

За ночь декабрьская метель залепила снегом окна, витрины, тротуары. На
улицах дворничихи в белых фартуках, с бляхами на груди, орудовали скребками.
На рынках торговали пахнущими оттаявшей смолой ярко-зелеными елками, в
магазинах - цветными елочными бусами, гирляндами лампочек, блестящими
игрушками, красноносыми дедами-морозами.
Придя в Консерваторию, на конкурс смычковых инструментов, я заметил в
вестибюле одиноко стоящую женщину в голубоватой беличьей шубке. Она
повернулась. И я узнал Любу, которая, как выяснилось, ждала мужа.
Мы прошли в тихо гудящий зал. И нам дали по анкетке для отметок
качества соревнующихся инструментов. Мы уселись в двенадцатом ряду,
неподалеку от покрытого зеленым сукном длинного стола членов жюри - видных
композиторов и музыкантов. Здесь уже находился Савватеев. Он приветливо
помахал мне рукой.
Теперь я хорошо разглядел Любу. Это была очень яркая женщина лет
тридцати двух: задорное лицо, большие синие глаза, огненные волосы... К этим
краскам очень шло платье - по черному шелку вытканы белые цветы черемухи.
Казалось, они испускают едва уловимый аромат.
С фронтона эстрады смотрел на нас увековеченный в барельефе основатель
Московской консерватории Николай Рубинштейн. На большой эстраде стояли
высокие серые ширмы, а над ними, в глубине, обрамленные в тяжелый коричневый
дуб рвались высоко ввысь матово-серебряные трубы органа.
В уголке перед эстрадой, лицом к ней, стоял мастер Золотницкий. К нему
подошел контролер, что-то сказал, и старик нехотя побрел на свое место.