"Матвей Ройзман. Вор-невидимка " - читать интересную книгу автора

чинить. Отец эту скрипку начисто бы разобрал да возился бы с ней полгода...
Понимая, что он говорит вполне откровенно, я предложил:
- Давайте начистоту! Этим вы кровно обидели старика. Кроме того, ведь
война между вами идет и из-за тех секретов, которые отец прячет в
несгораемом шкафу?
- Пожалуй, да...
- А вы, Михаил Андреевич, убеждены, что секреты существуют на самом
деле?
- Отец - человек способный и много лет работает над скрипкой...
- Может быть, все эти секреты давно известны, и вы зря мучаете себя и
старика? Надо бы проверить.
- А как? Забраться в шкаф? (Я поморщился, но он истолковал это
по-своему.) Раз добром не показывает, можно и не церемониться!
И он что-то пробормотал, опустив ресницы, потом поднял их и взглянул на
меня. Я увидел его горящие глаза - глаза честолюбивого человека. Такой может
пойти на многое, чтобы добиться своего!
...Мы вышли на морозную сумеречную улицу. Мимо нас в Сиреневом тумане
плыли еще не освещенные троллейбусы, автобусы, их обгоняли автомобили разных
марок и цветов. Они казались легкими, маленькими, словно съехавшими с
витрины магазина игрушками, и пассажиры - сошедшими со страниц
фантастических сказок людьми. Это предновогоднее настроение усиливала
мелодия, летевшая из радиорупоров со струн скрипки Страдивари: Давид Ойстрах
с вдохновением играл концерт "Зима" из "Времен года" Антонио Вивальди.
- Алло! - услыхал я голос Любы и очнулся от своих мыслей.
Михаил Андреевич шагал далеко впереди.
- Ну что спешит? Все думает создать свою, какую-то сверхнеобыкновенную
скрипку.
Я воспользовался случаем и спросил:
- Для этого ему необходимо перенять искусство отца и эти пресловутые
"секреты"?
- Вот-вот! - подхватила она. - Когда я сказала об этом мужу, он
закричал на меня. Теперь я молчу. Что ж, я только слабая женщина!
- Вы о себе очень скромного мнения, - возразил я. - Неужели вы не
пытались на правах родственницы повлиять на Андрея Яковлевича?
- Один раз хотела его усовестить - он ни в какую! Будто воды в рот
набрал.
- Но он же к вам хорошо относится.
- Ко мне да!
- А к Михаилу Андреевичу?
- Как вам сказать? Раньше в нем души не чаял, ликовал, когда Михаил
поступил в Консерваторию, а потом определился в театральный оркестр,
гордился им, учил...
- И делать скрипки?
- Учил и этому. Давал прекрасное дерево. Но Михаил не особенно
старался. А теперь черная кошка между ними пробежала.
- Почему бы вам после конкурса снова не поговорить с отцом?
- Ничего не выйдет! Он запер свои сокровища в несгораемый шкаф и
сторожит их, как дракон...
Мы вернулись в Консерваторию в тот момент, когда председатель жюри,
держа в руках лист бумаги и напрягая голос, начал объявлять фамилии тех,