"Сергей Рокотов. Конец авантюристки" - читать интересную книгу автора

Ботаническом саду. Наверняка, их бы на днях нашли. Но...
К вечеру на опознание приехали Вера Георгиевна и Кирилл Воропаев.
Николаев с Клементьевым встречали их в Симферопольском аэропорту. Родителей
Полещука решено было не вызывать.
На эту пару невозможно было смотреть без чувства щемящей жалости.
Субтильная Вера Георгиевна в стареньком демисезонном пальтеце и беретке,
бледная как смерть, буквально зеленого цвета, вцепилась в рукав
кашемирового пальто Кирилла, ища в нем поддержки и в то же время
поглядывала на него с лютой ненавистью. Кирилл тоже был бледен, но старался
держаться молодцом.
- Пока не выражаю вам своих соболезнований, - сухо произнес Николаев.
- Вы должны опознать либо не опознать в погибшей свою дочь и свою жену.
Простите меня, Вера Георгиевна, я должен предупредить вас - зрелище
ужасное, вам сделают сердечный укол. Держитесь - опознание совершенно
необходимо для следствия, для того, чтобы найти и наказать убийцу. Иначе мы
бы вас не тревожили.
- Я все понимаю, все понимаю..., - бормотала Вера Георгиевна. - Я
постараюсь, постараюсь быть выдержанной.
Кирилл сидел на заднем сидении машины, мчавшей их в Ялту и молчал,
глядя в боковое стекло. О чем он думал? Что скрывалось за его молчанием?
Николаев никак не мог уловить ход его мыслей. Да это и невозможно. Может
быть, уловить ход его мыслей и означало полностью раскрыть все это
чрезвычайно запутанное и муторное, кровавое дело.
- Сначала мы вам предъявим для опознания труп мужчины, которого мы
считаем Андреем Полещуком. Возможно, на завтра мы вызовем его родителей,
хотя личность этого человека практически не вызывает сомнений. Ну а
потом... Пригласите сюда врача.
Вере Георгиевне сделали укол. Вопросительно посмотрели на Кирилла. Тот
отрицательно покачал головой. Тогда открыли труп мужчины. Кирилл вздрогнул,
Вера Георгиевна побледнела еще больше, хотя, казалось, уже некуда.
- Он, - прошептала она. - Он, Андрюша Полещук. Бедный...
- Да, это Полещук, - скривив пухлые губы, подтвердил Кирилл, слегка
покачивая головой, как китайский болванчик.
Николаев подошел к Вере Георгиевне и взял ее под руку.
- Держитесь, Вера Георгиевна, - произнес он, чувствуя, как мурашки
бегут у него по спине. - Я понимаю вас, я отец, но умоляю - держитесь...
- Не беспокойтесь за меня, - ледяным тоном сказала Вера Георгиевна. -
Я выдержу. Я все выдержу.
Но когда открыли труп женщины, душераздирающий крик наполнил
мертвецкую. Вера Георгиевна бросилась к телу дочери, ломая себе руки, упала
перед ним на колени.
- Леночка! Леночка! Доченька!!! - глаза ее так расширились, что,
казалось, они вот-вот вылезут из орбит. - Доченька!!! Что они с тобой
сделали?!!! Что они с тобой сделали?!!! Маленькая моя... эти ручки, эти
ножки... эта родинка на правой ручке и пятнышко на левой коленке. Сколько
раз я целовала это пятнышко, когда купала, когда укладывала спать. Я
думала, ты будешь счастливой... Господи, господи... - Она стала говорить
как-то нараспев, словно причитать, и несколько взрослых мужчин, глядящих на
это, слушающих это, чувствовали, что плачут, что слезы текут у них по
щекам. Константин Гусев просто рыдал навзрыд, уже не стесняясь своих