"Ромен Роллан. Кола Брюньон" - читать интересную книгу автора

рты; слышался стук зубовный. И оба стана гадали, которому из них грозит
вещий знак. И мы были твердо уверены, что тому. Но у всех мороз по коже
подирал. Кроме меня. Мне не было страшно. Надо сказать, что я ничего не
видал, я лег в постель в девять часов. Но лег, повинуясь календарю, ибо
это было число, указанное для приема лекарства; а где бы я ни был, раз
календарь велит, я подчиняюсь беспрекословно, ибо это небесная заповедь.
Но так как мне все рассказали, то это все равно, как если бы я видел
сам. Я и записал.
Когда мир был подписан, недруги и други сели вместе пировать. И так
как подоспело преполовение поста, то разговелись вовсю. Из окрестных де-
ревень к нам прибыли изобильно, чтобы отпраздновать наше освобождение, и
снедь и едоки. Это был знатный день. Стол был накрыт во всю длину стен.
Поданы были три вепренка, зажаренные целиком, начиненные пряным крошевом
из бараньих потрохов и чапурьей печенки; душистые окорока, копченные в
очаге на можжевеловых ветках; заячьи и свиные паштеты, приправленные
чесноком и лавровым листом; требуха и сосиски; щуки и улитки; рубцы,
черное рагу, такое, что от одного запаха щекотало в мозгу; и телячьи го-
ловы, таявшие на языке; и неопалимые купины проперченных раков, обжигав-
шие вам глотку; а к ним, чтобы ее умягчить, салаты с немецким луком и
уксусом, и добрые вина - шапот, мандр, вофийу; а на десерт - белая прос-
токваша, прохладная, упругая, расплывавшаяся во рту; и сухари, которые
вам высасывали полный стакан, разом, как губка.
Никто не встал из-за стола, пока не съели все дотла. Благословен гос-
подь, сподобивший нас в столь тесное пространство, в мешок нашего живо-
та, погружать бутылки и блюда! Особенно хорошо было единоборство между
иноком Куцоухом от святого Мартына Везлэйского, который сопровождал вез-
лэйцев (этим великим наблюдателем, который, говорят, первый установил,
что, не задрав хвоста, осел не может раскрыть уста), и нашим, не ослом,
а отцом Геннекеном, утверждавшим, что он, должно быть, был некогда кар-
пом или щукой, до того ему ненавистна вода, которой он, вероятно, слиш-
ком много выпил в предшествующей жизни. Словом, когда мы встали из-за
стола, везлэйцы и кламсийцы, мы уважали друг друга много больше, чем за
супом: человек познается за едой. Кто любит хорошее, того и я люблю: он
добрый бургундец.
Наконец, чтобы окончательно нас сдружить, как раз когда мы перевари-
вали обед, явились подкрепления, высланные господином де Невером для на-
шей защиты. Нам стало очень весело; и оба наши стана весьма учтиво поп-
росили их вернуться вспять. Они не посмели упорствовать и ушли присты-
женные, как собаки, которых овцы послали пастись. И мы говорили, обнима-
ясь:
- И дураки же мы были, что дрались ради наших охранителей! Если бы у
нас не было врагов, они бы их выдумали, ей-ей, чтобы нас защищать! По-
корнейше благодарим! Спаси нас, боже, от наших спасителей! Мы и сами се-
бя спасем. Бедные овечки! Если бы нам беречься только волка, наша участь
была бы не так плоха. Но кто нас убережет от пастуха?


ГЛАВА ТРЕТЬЯ
БРЭВСКИЙ КЮРЕ
Первого апреля