"Ромен Роллан. Жан-Кристоф (том 4)" - читать интересную книгу автора

ненависти к демократическому равенству. И бескорыстные философы, теоретики
насилия, настоящими флюгерами вздымались над ними, точно знамена бури.
Была еще группа литераторов, искавших вдохновения, из тех, кто умеет
писать, но не знает толком, о чем писать; как греки в Авлиде, задержанные
затишьем, они не могли плыть дальше и нетерпеливо выжидали попутного
ветра, который надул бы наконец их паруса. Были среди них и знаменитости -
из тех, кого дело Дрейфуса неожиданно оторвало от их стилистических
упражнений и кинуло в общественные сборища. Пример, которому, по мнению
зачинщиков, слишком уж быстро последовали. Множество литераторов
занималось теперь поэтикой и мнило себя вершителями государственных дел.
Они по каждому поводу основывали союзы, выпускали воззвания, спасали
Капитолий. За интеллигентами передового отряда следовали интеллигенты
тыла, все они стоили друг друга. Каждая из двух партий называла другую
мудрствующей, а себя почитала мудрой. Те, кому посчастливилось иметь в
своих жилах несколько капель народной крови, гордились этим: они макали в
нее свои перья. И все сплошь были обыватели, недовольные, брюзжащие и
стремящиеся вернуть власть, которую буржуазия из-за своего эгоизма
безвозвратно утратила. Редко случалось, чтобы эти апостолы долго сохраняли
свое апостольское рвение Вначале их деятельность доставляла им успех -
вероятно, не заслуженный их ораторскими способностями. Самолюбие их было
приятнейшим образом польщено. Потом они продолжали выступать уже с меньшим
успехом и с некоторой тайной боязнью показаться чуть-чуть смешными. Под
конец стало одерживать верх последнее чувство, усугубленное усталостью от
роли, слишком трудной для людей столь изысканных вкусов и столь
скептического склада. Чтобы начать отступление, они выжидали
благоприятного ветра, а также благоприятного настроения своей свиты. Ибо
они были пленниками и того и другого. Эти Вольтеры и Жозефы де Местры
наших дней за смелостью своих писаний скрывали робкую неуверенность в
себе, то и дело нащупывали почву, боялись осрамиться перед молодежью,
лезли из кожи вон, чтобы ей понравиться, разыгрывали из себя юнцов.
Революционеры или контрреволюционеры, в своих произведениях они покорялись
литературной моде, созданию которой сами способствовали.
Самый любопытный тип, который Оливье встретил в этом маленьком
буржуазном авангарде Революции, был тип революционера из робости.
Образец этот, находившийся у него перед глазами, именовался Пьером
Кане. Происходил он из богатой буржуазной и консервативной семьи,
герметически закрытой для всяких новых идей; из нее выходили судьи и
чиновники, знаменитые тем, что бранили правительство или самовольно
выходили в отставку, а также крупные буржуа из квартала Маре, которые
заигрывали с церковью и думали мало, но зато благонамеренно. Женился он от
безделья на аристократке, которая думала так же мало и не менее
благонамеренно. Этот тесный и отсталый мир ханжей, беспрерывно, как
жвачку, пережевывавший свою спесь и свои обиды, довел его под конец до
крайнего раздражения, - тем более что жена его была дурна собой и
смертельно ему надоедала Будучи человеком средних способностей, но ума
довольно восприимчивого, он склонен был к либеральным стремлениям, сам не
зная толком, в чем они состоят; уж во всяком случае, не в своей среде мог
бы он узнать, что такое свобода. Он знал одно - что там свободы не было; и
он воображал, что достаточно выйти оттуда чтобы ее найти. Он неспособен
был идти в одиночку. С первых же шагов на воле он охотно примкнул к своим