"Ромен Роллан. Пьер и Люс" - читать интересную книгу автора

занимало. Это было как бы молчаливым уговором. Таким счастьем было
чувствовать себя близкими и вместе хранить тайну! Беседуя с братом, Пьер
терялся в догадках:
"Знает ли он? Но откуда?"
Филипп слушал его болтовню и улыбался. Пьер остановился на полуслове.
- Ты что?
- Ничего. Смотрю на тебя. Я доволен.
Рукопожатие. На обратном пути Филипп спросил:
- Ты счастлив?
Пьер, не отвечая, утвердительно кивнул головой.
- Ты прав, дружок. Счастье прекрасно... Бери и мою долю.
Пока длился отпуск, Филипп, не желая портить брату настроение, избегал
всяких упоминаний о скором призыве Пьера. Лишь в день отъезда он не
удержался и высказал брату свое беспокойство: скоро и ему предстоит пройти
сквозь те же, хорошо знакомые испытания. Быть может, лишь на секунду легкая
тень омрачила лоб юного влюбленного. Он чуть сдвинул брови, замигал глазами,
как бы отгоняя докучный призрак, и сказал:
- Ничего! Еще не скоро! Chi lo sa!.[5]
- Мы-то знаем слишком хорошо, - заметил Филипп.
- Я, во всяком случае, знаю одно, - отрезал Пьер, рассерженный
настойчивостью брата: - Когда я окажусь там, я убивать не стану.
Филипп промолчал и только грустно улыбнулся; он-то знал, что делала со
слабыми существами и их волей неумолимая стадная сила.


* * *

Наступил март... Длиннее дни, и первые песни птиц. Но с притоком
весеннего света еще ярче вспыхнуло зловещее пламя войны. Воздух был накален
ожиданием весны и военных бедствий. Слышно было, как нарастал громовой
раскат, как гремело оружие несметных врагов, месяцами скоплявшихся у плотины
траншей и готовых хлынуть яростным разливом в Иль-де-Франс и в его сердце -
в Париж. Зловещей тенью ползли недобрые слухи: тревожные толки об удушливом
газе-яде, разлитом в воздухе, который вскоре, как говорили, распространится
по всей Франции и умертвит все живое, подобно удушливой пелене вулкана
Мон-Пеле; а все учащавшиеся налеты "готов" искусно поддерживали нервное
напряжение в Париже.
Пьер и Люс относились все так же безучастно к тому, что творилось
вокруг; но горячечный воздух предгрозья, которым они невольно дышали,
разжигал томившее их желание. Три года войны вызвали в Европе падение
нравов, которое коснулось и самых чистых. Кроме того, Пьер и Люс были
неверующие. Их оберегало благородство их чувств и врожденная чистота. Уже
давно они втайне решили, что станут близки прежде, чем их разлучит слепая
человеческая жестокость. Сегодня вечером они сказали это друг другу.
Раза два в неделю мать Люс дежурила в ночной смене на заводе. Люс, не
желая оставаться одна в пустынном квартале, ночевала в Париже у
приятельницы. Здесь за ней не следили. Влюбленные пользовались случаем
провести часть вечера вместе; иногда они позволяли себе скромно поужинать в
ресторанчике. В этот мартовский вечер, выйдя из ресторана, они услышали
сигнал воздушной тревоги. Точно застигнутые ливнем, они бросились в