"Екатерина Вторая. О величии России" - читать интересную книгу автора

приближался, моя грусть становилась все более и более глубокой, сердце не
предвещало мне большого счастья, одно честолюбие меня поддерживало; в
глубине души у меня было что-то, что не позволяло мне сомневаться ни минуты
в том, что рано или поздно мне самой по себе удастся стать самодержавной
русской императрицей.
Свадьба была отпразднована с большой пышностью и великолепием. Вечером
я нашла в своих покоях Крузеliii, сестру старшей камер-фрау императрицы,
которая поместила ее ко мне в качестве старшей камер-фрау. На следующий же
день я заметила, что эта женщина приводила в ужас всех остальных моих
женщин, потому что, когда я хотела приблизиться к одной из них, чтобы по
обыкновению поговорить с ней, она мне сказала: "Бога ради, не подходите ко
мне, нам запрещено говорить с вами вполголоса". С другой стороны, мой милый
супруг вовсе не занимался мною, но постоянно играл со своими слугами в
солдаты, делая им в своей комнате ученья и меняя по двадцати раз на дню свой
мундир. Я зевала, скучала, потому что не с кем было говорить или же я была
на выходах.
На третий день моей свадьбы, который должен был быть днем отдыха,
графиня Румянцева прислала мне сказать, что императрица уволила ее от
должности при мне и что она возвратится жить к себе домой с мужем и детьми.
Об этом ни я, да и никто другой не очень сожалели, потому что она подавала
повод ко многим пересудам. Свадебные торжества продолжались десять дней, по
истечении коих мы с великим князем переехали на житье в Летний дворец, где
жила императрица, и начали поговаривать об отъезде матери, которую я со
своей свадьбы не каждый день видела, но которая очень смягчилась по
отношению ко мне в это время.
Стр. 508
К концу сентября она уехала, мы с великим князем проводили ее до
Красного Села; ее отъездом я очень искренне огорчилась, я много плакала;
когда она уехала, мы вернулись в город. Возвратившись в Летний дворец, я
велела позвать свою девушку Жукову; мне сказали, что она пошла к своей
матери, которая захворала; на следующий день утром: тот же вопрос с моей
стороны - тот же ответ со стороны моих женщин. Около полудня императрица
переехала с большою пышностью из летнего жилища в зимнее; мы последовали за
ней в ее покои. Прибыв в свою парадную опочивальную, она там остановилась и
после нескольких незначительных слов стала говорить об отъезде моей матери;
казалось, ласково сказала мне по этому поводу, чтобы я умерила свое
огорчение, но каково было мое изумление, когда она мне сказала громко, в
присутствии человек тридцати, что по просьбе моей матери она удалила от меня
Жукову, потому что мать боялась, чтобы я не привязалась слишком к особе,
которая этого так мало заслуживает, и после этого стала поносить бедную
Жукову с заметной злобой.
По правде говоря, я ничего не поняла из этой сцены и не была убеждена в
том, что утверждала императрица, но была глубоко огорчена несчастьем
Жуковой, удаленной от дворца единственно за то, что она за свой общительный
характер нравилась мне больше, чем другие мои женщины; ибо, говорила я про
себя, зачем же ее поместили ко мне, если она не была того достойна; мать не
могла ее знать, так как не могла с ней даже говорить, не зная по-русски, а
Жукова не знала другого языка. Мать могла только полагаться на вздорные
россказни Шенк, у которой даже не было здравого смысла; эта девушка страдает
из-за меня, следовательно, не надо покидать ее в ее несчастии, коего