"Екатерина Вторая. О величии России" - читать интересную книгу автора

приятный и несравненно умнее своего брата, который, в свою очередь, равнялся
с ним по красоте, но превосходил его щедростью и благотворительностью. Эти
два брата составляли семью фаворитов, самую любимую всеми, какую я
когда-либо видела.
Около Петрова дня императрица велела нам сказать, чтобы мы ехали к ней
в Братовщину. Мы тотчас же туда отправились. Так как всю весну и часть лета
я была или на охоте, или постоянно на воздухе, потому что раевский дом был
так мал, что мы проводили большую часть дня в окружавшем его лесу, то я
приехала в Братовщину чрезвычайно красной и загоревшей. Императрица, увидев
меня, ужаснулась моей красноте и сказала мне, что пришлет умыванье, чтобы
снять загар. Действительно, она тотчас же прислала мне пузырек, в котором
была жидкость, составленная из лимона, яичных белков и французской водки;
она приказала, чтобы мои женщины заучили состав и пропорцию, какую нужно
положить; несколько дней спустя мой загар прошел, и с тех пор я стала
пользоваться этим средством и давала его многим лицам для употребления в
подобных случаях. Когда кожа разгорячена, я не знаю лучшего средства; это
хорошо еще и против того, что по-русски называется "лишай", по-немецки
Flechten,- французского названия я сейчас не припомню,- это не что иное, как
жар, который заставляет трескаться кожу. Мы провели Петров день в Троицком
монастыре, и, так как в этот день после обеда великому князю нечем было
заняться, он придумал дать бал у себя в комнате, где, однако, были только
он, два его камердинера и две женщины, которые были со мной и одной из
которых было за пятьдесят. Из монастыря императрица поехала в Тайнинское, а
мы снова
Стр. 550
в Раево, где вели тот же образ жизни. Мы оставались там до половины
августа, когда...
Императрица поехала в Софьино,- эта местность расположена в 60-70
верстах от Москвы. Мы стояли там лагерем. На другой день по приезде в это
место мы пошли в ее палатку; там мы увидели, что она бранит управляющего
этим имением. Она ездила на охоту и не нашла зайцев. Этот человек был бледен
и дрожал, и не было ругательства, какого бы она ему не высказала; поистине
она была в бешенстве. Видя, что мы пришли поцеловать ей руку, она поцеловала
нас по обыкновению и продолжала бранить своего человека; в своем гневе она
проезжалась насчет всех, против кого что-либо имела или на кого была
сердита. Она доходила до этого постепенно, и велика была беглость ее речи.
Она между прочим стала говорить, что она очень много понимает в управлении
имением, что ее научило этому царствование императрицы Анны, что, имея мало
денег, она умела беречься от расходов, что если бы она наделала долгов, то
боялась бы Страшного Суда, что, если бы она умерла тогда с долгами, никто не
заплатил бы их и душа ее пошла бы в ад, чего она не хотела; что для этого
дома и когда не было особой нужды, она носила очень простые платья, кофту из
белой тафты, юбку из серого гризета, чем и делала сбережения, и что она
отнюдь не надевала дорогих платьев в деревне или в дороге; это было в мой
огород: на мне было лиловое с серебром платье. Я это запомнила твердо. Это
поучение - потому что иначе это и нельзя назвать, так как никто не говорил
ни слова, видя, как она пылает и сверкает глазами от гнева,- продолжалось
добрых три четверти часа. Наконец, ее шут Аксаков прекратил это: он вошел и
подал ей в своей шапке маленького ежа. Она подошла к нему взглянуть и, как
только его увидела, взвизгнула и сказала, что он похож на мышь, и побежала