"Андрей Владимирович Романов. Военный дневник " - читать интересную книгу автора

много, и прав был ген[ерал] Рузский, когда он меня послал проверять тыл, что
тыльные пути устанавливаются туго, и если их не проверять, то это может
плохо отозваться на своевременном питании фронта. А при отступлении -
катастрофа. Встречал мало немецких аэропланов. В дер[евне] [Ваверы] обозная
охрана открыла стрельбу пачками (что было строжайше запрещено), но, конечно,
безрезультатно.
8 окт[ября]
Я поехал по [Венской] дороге на ст[анцию] Прушково. Там встретил
ком[андира] IV кор[пуса] ген[ерала] Алиева[43]. В самую станцию попал, как
их прозвали, "чемодан"[44], то есть тротиловая бомба, и здорово разрушила
среднюю часть станции. Пройдя пешком [к калитке], мы нашли домик снаружи
совершенно разрушенным, и четыре трупа немцев лежало во дворе. Рядом в
траншеях наших лежали винтовки, масса патронов, многие были залиты кровью,
видны были следы перевязок, сброшенные сапоги, рубашки, амуниция и т. д.
Окопы были покинуты только вчера. Впереди еще ряд окопов и шагах в 200
немецкие. Дошли и до них. Неприятельские окопы глубже наших и соединены с
задними канавами глубиною аршина 2. Там следов крови не нашли, но массу
соломы, патронов, жестянок из-под консервов и носилки. Стаканы наших
шрапнелей валялись сотнями кругом. Но все, что возможно было собрать, было
убрано жителями. Далее в лесу, говорили, было еще много неубранных трупов.
Но было далеко идти, и мы вернулись на ст[анцию] и в Варшаву, где пересели
на [Калишскую] дорогу и поехали на ст[анцию] Блон. Благополучно доехали до
ст[анции] Жарово, где предупредили, что можно проехать еще верст 5 - не
более, ибо путь взорван. Доехали до этого места и пошли пешком. Саперы уже
работали. Взяли дрезину и поехали. Часто приходилось останавливаться,
переносить дрезину на руках через разрушенный участок. Особенно трудно было
перебраться через взорванный мост. Ферма провалилась вниз серединой. Кое-как
добрались до ст[анции] Блон. Что можно было взорвать, немцы взорвали.
Стрелки, рельсы, водяной кран, телегр[афные] столбы. Станцию же обратили
почему-то в конюшню, и видно, что стояли лошади там довольно долго. Навозу
было много. Они умудрились даже поставить лошадь в самую маленькую комнату,
и, видно, лошадь ввели задом, ибо повернуть ее там было невозможно. Навоз
указывал, что вводили ее задом. Все шкафы с бумагами перевернуты,
разбросаны, разгромлены. Даже домик сторожа и тот разгромили. Нашли массу
бутылок из-под вина. Видно, пили много. Даже солдатская фляга - и из той
несло коньяком. В саду против ст[анции] похоронен офицер 2 [пионерн[ого]]
батальона 3/16 ок[тября], и каска лежит на его могиле. По дороге мы
встретили четыре трупа. Карманы у всех вывернуты, сапоги сняты. Один был
покрыт шинелью. Шла баба мимо с ребенком. Долго смотрела она на труп; потом
палкой попробовала поднять шинель. Шинель отделилась. Она отбросила [ее] в
сторону, как будто испугалась. Потом подняла шинель концом палки, взвалила
палку на плечи и пошла с ребенком дальше. В самой дер[евне] Блон у казарм
пожарной команды мы встретили двух сестер Кр[асного] Креста. Они обратились
ко мне с просьбой помочь вывезти 6 раненых. Лошадей не было, и вывезти нет
возможности. Я обещал прислать наши моторы, что и было исполнено. Сестры эти
были украшены медалями на Георгиев[ских] лентах. Они во время боя работали,
собирая раненых, и ген[ерал] Данилов[45], командир XXIII кор[пуса], их
наградил. Они о нем отзывались с восхищением. Тут же мы узнали, что недалеко
от Блона, в имение гр[афа] Потоцкого, занятое немцами, был привезен
смертельно раненный офицер. Те, которые его несли, приняли меры, чтоб