"Роман Романов. Заповедь Субботы (Сказка для младшего научного возраста)" - читать интересную книгу автора

единства, поскольку верхние оказались в естественном статусе детенышей, а
нижние - в родительском. Невидимая, но непреодолимая граница "неба"
оказалась наполнена новой психической субстанцией - божественной любовью,
соединяющей как родительские, так и преобразованные Артефактом эротические
чувства. Так что и это социальное изобретение стало еще одним синонимом
божественного. Ведь Бог - это Любовь. Хотя этот важный символ и не был
назван среди воплощений "зевса".
В полдень Дня Третьего единство стаи было достигнуто за счет соединения
в одних руках деревянного Артефакта и каменного топора. А одним из символов
минойского "зевса" является совершенный инструмент - обоюдоострый топор
"лабрис". Наконец, в полдень Дня Четвертого божественная любовь воплотилась
в божественный огонь, а еще одним символом божественного становится
"сардонический смех", родившийся одновременно с прирученным огнем. Такой
убедительный ряд заставляет нас думать, что и божественные символы "змеи" и
"птицы" играют гораздо большую роль в антропогенезе, чем просто новая пища.
Тем более что змея как раз ею не является, в отличие от похожей на нее рыбы.
Скорее, употребление змей в пищу было одним из первых и самых строгих табу.
Итак, нам нужно попытаться реконструировать ход событий, который мог бы
привести к получению змеем такой же символической власти над стаей, как и
огонь в предыдущий День. Для начала возможной реконструкции мы должны
уяснить, что стереотипы поведения русалок и основного племени по итогам Дня
Четвертого должны усложниться. Четыре Дня обогатили коллективный опыт
набором разнообразных программ поведения, которые должны быть задействованы.
Например, должен был хотя бы изредка, но возобновляться опыт ночных
оргий на берегу под управлением Луны. Есть подозрение, что даже в
современных этнических традициях этот опыт сохранился в виде праздника
летнего солнцестояния, Ивана Купалы. Включая обряды факельных шествий по
берегу водоема с последующими купаниями и проявлениями промискуитета. Хотя с
первыми лучами солнца вновь вступают в силу сексуальные табу, столь же
строгие, как и запрет на общение членов основного племени с русалками,
вступивший в силу утром Дня Пятого.
Водная часть племени после возвращения на круги своя, в глухую изоляцию
должна была вернуться и к амбивалентному невротическому состоянию психики -
сочетанию страха и непреодолимого влечения. То есть русалки снова принялись
точить топор войны с целью реванша. Однако наличие на берегу, у основного
племени огненных факелов и острых топоров вынуждает искать новое решение
проблемы. При этом пути решения не ограничены лишь монотонным
маниакально-депрессивным шлифованием орудий и добыванием огня. Теперь в
психическом арсенале прачеловека есть опыт преодоления животного страха. И
если прежние стереотипы надежды не дают искомого результата, то должна
включиться программа преодоления страха. Невротическое состояние психики
русалок делает именно самые страшные, жуткие вещи наиболее привлекательными.
Ведь победа над собственным страхом, приручение самых опасных вещей, таких
как огонь, наделяет нас магической силой, необходимой для реванша над
ненавистным, но столь вожделенным врагом.
Не стоит сбрасывать со счетов и такой фактор, как проявление у
сухопутного племени унаследованных от "жриц огня" агрессивности и
бесстрашия. Потомки русалок также обязаны время от времени демонстрировать
свою храбрость, нападая на хищников и преследуя самих русалок. Так что
русалкам приходится думать и об обороне, об освоении все более отдаленных,