"Владислав Романов. Замок с превращениями (Фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

выказывает ее ум, комментировал Петухов-отец, встревая в обсуждения жены и
дочери, после чего его снова выгоняли писать диссертацию.
_______________
* Из афоризмов Петухова-отца (здесь и далее прим. автора).

- Ни трамваи, ни автобусы не ходят, - пробухтел Алик, сам не понимая,
зачем он приперся сюда в три часа утра, но замолчал, ибо увидел такое,
отчего на него напал столбняк: Маша из тумбочки превратилась в русалку с
хвостом, ибо ножки ее, едва она взмывала с сиденья, превращались в
золотисто-красный хвост.
- Извините, - вдруг покраснев, деликатно проговорил Ларик. - Но разве
Вы должны были прийти сюда в столь ранний час?..
- А я откуда знаю?! - поеживаясь от утреннего холодка и не отрываясь
от Маши, зевнул Алик. - Сказали: одевайся и беги! Я и побежал!..
- Давай, возьмем его! - неожиданно сказала Маша, и Ларик, помедлив,
вздохнул, открыл дверцу и подал руку.
От прикосновения Алик вспыхнул странным светом, мелькнули искры,
что-то затрещало, но через мгновение и он превратился в пушистое облако из
рыжих пылинок и тотчас влетел в карету.
- Он чуть не сгорел! - побелев всем своим облаком, прошептал Ларик.
Лошади нетерпеливо забили копытами, послышалось ржанье, потом удалой
посвист, карета рванулась, и Маша с Аликом от резкого толчка закувыркались
на подушках.
- К морю! - воскликнула Маша, хотя еще секунду назад она никуда не
собиралась.
Опомнившись, Маша выглянула в окно и чуть не задохнулась от
увиденного: лошади неслись по воздуху.


Глава 2

В ней впервые рассказывается о Вечерней стране, которой нет на
географических картах, о встрече с бабушкой и о том, что
Азриэль фон Креукс жив

О, кто не летал в серебряной карете, запряженной тройкой белоснежных
лошадей, тот не знает, какое это потрясающее удовольствие! Тебя так и
наполняет воздухом, раздувает, разносит во все стороны, но ты не
разлетаешься по частям, ты только вытягиваешься, сколько угодно твоей
душе, и вновь собираешься в комок или просто полощешься на ветру, как
знамя. А внизу мелькают ромбики, квадратики и прямоугольники пшеничных
полей, словно божьи коровки, разбросаны домишки, как цветные лоскутки,
дразнят глаза клеверные, ромашковые и васильковые луга.
Маша и думать позабыла об Алике, смеялась, хлопала в ладоши, кричала,
как сумасшедшая, кувыркаясь на подушках кареты.
Алик оторопело смотрел на Машу, не понимая, что с ней произошло: из
тумбочки она вдруг стала стройной и длинноногой, ее утиный носик
выпрямился, заострился, чуть удлинились скулы, а глаза стали такими
большими и глубокими, что он долго не мог оторвать восхищенного взгляда.
Его же лицо, наоборот, сделалось таким скучным, невыразительным и пресным,