"Жюль Ромэн. Силы Парижа " - читать интересную книгу автора

бывали; они знают, что она учится в течение двенадцати лет и недавно
получила премию. Эта аудитория есть лишь совокупность нескольких салонов,
связанных общей нитью. И две лампы, поставленные на рояле, пытаются
напомнить об этом. Отбрасываемый ими светлый круг, едва заметный на фоне
освещения зала, как будто намечает очертания и увековечивает след более
тесных групп. Публика первых рядов представляет себе, что она по-прежнему
присутствует на интимном вечере. Публика балкона видит артистку издали. Ее
хорошо знакомое лицо кажется ей более значительным. Не из одной только
любезности она находит ее игру весьма виртуозной. Она понимает, что артистка
не напрасно собрала здесь вместе отдельных лиц и маленькие группы, которые
ценили ее поодиночке. Репутация, приобретенная ею в отдельных кружках,
вырастает в этот вечер в соответствии с ростом аудитории. Двести человек
восхищаются тем, что ценили два десятка. Но салоны будут существовать
по-прежнему, и публика концерта, разойдясь отсюда, принесет в них более
блистательный образ той, которая собрала ее здесь.

Литературный салон

Собрание в форме обруча с просветом около двери. Оно заключает в себе
нескольких молодых людей, трех или четырех господ постарше, молодых девиц,
дам. Они сидят вокруг пустоты, которую исследуют как пирог, подлежащий
разделу. Молодые люди позаботились разместиться рядом; они употребляют все
усилия, чтобы вести оживленный разговор; они надеются создать впечатление,
что они у себя дома, что весь салон молод; им хотелось бы также поражать
издали женщин. Но размещенные в ряд, они могут разговаривать только по трое.
Круг жидковат для того, чтобы общий разговор мог непринужденно течь по нему.
У камина одному из пожилых господ удалось поставить перед собою два стула, с
которых тянутся к нему два угодливые бюста. Это маленький комочек,
наполненный одним голосом, вздувшим чахлую линию собрания. В других местах
молчат; взгляды, бросаемые одним лицом на другое, словно диаметры пересекают
пустынное пространство посередине. Хозяин дома ходит взад и вперед по
окружности; он производит впечатление бильярдного шара в бочонке.
По временам в передней звенит колокольчик. Хозяин направляется к двери,
пожимает руку пришедшему и представляет его группе легко воспринимаемой
рекомендацией: "Двадцатилетний поэт, настоящий талант, очень музыкален!"
Группа и вновь пришедший с минуту пристально смотрят друг на друга. Группе
немного досадно, что ей предстоит увеличиться только на какого-то
незнакомца. Пришедший колеблется, чует уже образовавшееся сознание и ищет, в
каком месте оно пахнет наиболее схоже с его собственным сознанием.
Потом мелкие разговоры, дробно сыплющиеся там и сям, еще более
ослабевают. От одного конца комнаты до другого, от женщин к мужчинам,
пробегают токи молчания. Круг с замешательством разглядывает люстру,
обозначающую воображаемый центр. Присутствующие как будто ожидают, что под
их настойчивыми взглядами и концентрированной немотою пространство начнет
прозябать, и что вдруг посередине вырастет существо, которое будет мыслить и
говорить за всех.
- Не пора ли читать стихи? Как вы думаете?
Собрание улыбается; холодные токи молчания останавливаются. Маленький
комок вокруг пожилого господина распадается и тает. Вздрагивает машина
отшвартовывающего судна. Теперь, когда прозвучала давно жданная фраза, салон