"Владимир Романенко. Год белой кометы " - читать интересную книгу автора

пролегает граница между пышными альпийскими лугами и лесом, как будто
перенесенным сюда из среднерусской равнины. Солнце постепенно скрылось за
набежавшей откуда-то из-за гор пеленой облаков, которая становилась все
плотнее и плотнее, и когда лошади пошли уже под густыми темными пихтами,
прогремел первый раскатистый удар грома.
- Ну вот, я же говорила вам, что дождь может пойти в любую минуту!
Давайте быстрее, может быть успеем к пикету!
Корнет побежал мелкой рысью. Вполне освоившись в седле, Максим Петрович
также слегка пришпорил лошадь и та резво пустилась вдогонку. Он почувствовал
влажный ветерок на лице и вспомнил старую персидскую пословицу о том, что
среди удовольствий жизни мужчина обязательно предпочитает верховую езду.
Лошади бежали все быстрее, но когда Максим и Серафима выехали на широкую
поляну, стена дождя, которая с шумом двигалась где-то сзади, все-таки
накрыла их и они сразу оказались под обрушившимся с неба водопадом. Сима
направила своего коня на едва заметную тропу, и через две-три минуты они
оказались перед дверью небольшого бревенчатого домика, очевидно, специально
построенного в стороне от лесной дороги.
- Четвертый пикет, - сказала Сима, - сейчас я открою дверь и будем
сушиться.
В домике было сухо и на удивление тихо. Шум дождя едва проникал сквозь
деревянные стены, и только тусклый серый свет да капли, стекавшие по стеклу,
напоминали о том, что там, за окном бушует непогода. Сима сразу же достала
из рюкзака пакет с бумагой и спичками, подошла к печурке, сваренной из
железной бочки, и попыталась разжечь уже заложенный кем-то сухой хворост.
Так и не успев надеть брезентовую куртку, она промокла насквозь с головы до
ног, ее руки подрагивали от холода, ломали спички и Кирилов, забрав у нее
коробок, быстро поджег смолистые ветки с берестой, раздул пламя. В домике
сразу стало тепло и светло от огня, который гудел в проеме печки, не
закрытом дверцей.
- Вам надо переодеться и просушиться, иначе простудитесь, - сказал
Максим Петрович, глядя на дрожащие губы Симы.
- Вы-то чем лучше? - ответила она, кивнув в его сторону, - Ладно,
отвернитесь.
Кирилов послушно уткнулся лицом в дверь. Через две минуты она разрешила
ему повернуться и он увидел, что Сима сидит на деревянных нарах, закутавшись
в легкое шерстяное одеяло, а ее одежда висит на протянутой из угла в угол
веревочке. Он тоже снял промокшую рубашку, повесил ее поближе к печке,
набросил на себя штормовку, сел на чурбак. Надо было о чем-то говорить, но
он не мог произнести ни слова, молча глядел на огонь, но ему казалось, что
он разговаривает с Симой, и что она тоже говорит с ним на каком-то неведомом
до сих пор языке, который становится понятным и доступным только один раз в
жизни...
..."Ты ведь знала, что будет дождь,
и что мы придем сюда"...
..."Знала. Я просила этот дождь,
чтобы он пришел поскорее"...
..."Но ведь я не смогу сидеть рядом с тобой
вот так неподвижно,
смотреть в твои грустные глаза,
на твои волосы, свившиеся в локоны под дождем,