"Ольга Романовская. Дама с единорогом " - читать интересную книгу автора

руку барону (несомненно, именно он обрушил эти упреки на голову нерадивой
супруги), не спешил заходить.
Мальчик ушел; он остался на крыльце один.
Наконец Бертран решился и толкнул тяжелую дверь. Первым существом,
которое он увидел, была девочка. Скорчившись в уголке, она тихо, протяжно
всхлипывала, закрыв лицо перепачканными в чем-то темном ладошками. Острые
ключицы выпирали из-под старого, много раз чинившегося платья, которое, как
показалось священнику, было ей мало. В давно немытых волосах запутались
листья кустарника и паутина.
- Что с тобой, дитя мое? Кто тебя обидел? - Бертран с сочувствием
склонился над девочкой. Она подняла голову и испуганно посмотрела на него
раскрасневшимися от слез глазами. На щеках у нее остались темные полоски -
наверное, от сажи, теперь он видел, что руки ее выпачканы в саже.
- Так кто же обидел тебя? - Он присел рядом с ней на корточки и ласково
провел рукой по волосам. Девочка вздрогнула, словно дикий зверек.
- Никто, - тихо ответила она и шмыгнула носом.
- Тогда почему же ты плачешь?
Девочка молчала и в упор смотрела на него недоверчивыми глазами. Но
Бертран был настойчив; ему во что бы то ни стало хотелось утешить ее. Не
могла же эта девочка сделать что-то дурное, а раз так, то слезами своими она
давно искупила свой мелкий проступок.
Поняв, что перед ней друг, она успокоилась, но упорно не хотела
говорить, чем же вызваны ее слезы. Предоставив тайне оставаться тайной,
священник спросил у нее, где он может застать барона. Девочка испуганно
вздрогнула и пробормотала:
- Он наверх пошел.
- Да, не самое лучшее начало, - подумал Бертран, проводив взглядом
юркнувшую на кухню девочку. - Стоило бы переждать бурю, но уж как бы
осторожность не переросла в малодушие. Гнев нужно врачевать словом, и кому
же, если мне, усмирять людские пороки? К тому же, может, та женщина, его
жена, была виновата, а посему не он, а она повинна в том, что барон поддался
одному из грехов, коими искушается душа человеческая?

* * *

Нет ничего хуже семидесяти фунтов в год, если твой друг получает почти
в три раза больше и живет в свое удовольствие, а ты вынужден разрываться
между своими потребностями, желаниями и возможностями. Ему еще повезло, что
его мать (царствие ей небесное!) умерла достаточно давно, чтобы не оставить
в наследство сыну маленьких братьев и сестер. Но от этого наследство
Леменора не возросло.
Каждый раз возвращаясь после буйной пирушки у Фардена, Артур Леменор
погружался в убогий быт своего существования. Он тяготился своей беднотой,
тем, что вместе со слугами вынужден ютиться в темных, примыкающих к главному
залу, каморках нижнего этажа донжона пропитанного многовековой сыростью
замка, чьи стены в один прекрасный миг могли похоронить его под тяжестью
своих перекрытий. Да, при отце он с братьями еще бегал по винтовой лестнице,
а теперь бы он трижды подумал перед тем, как подняться наверх. Да и зачем
собственно? Там не было ничего, кроме хлама, пыли и грязи.
На ремонт Леменора нужны были деньги, но где же их взять? От службы