"Владимир Романовский. Генерал и его женщина" - читать интересную книгу автора

меньшей мере в разведку. Листья берез блестели на утреннем солнце. На душе
у Дронина постепенно светлело. Если он управится за полчаса, то сможет
попасть на семичасовую электричку и к десяти быть в своей московской
квартире. Главное - не встретить Марию Петровну Барабанову. От её
насмешливого острого взгляда, уверенного тона, решительных манер и резких
слов у Дронина начинало сосать под ложечкой. К тому же она была красива,
как артистка, и он просто немел, когда она обращалась к нему. Находиться
под прицелом её пронзительных черных глаз было настоящей мукой. Вдобавок
она имела невероятный, прямо-таки музыкальный нюх. В первую же встречу,
Дронин привез тогда отделочный кирпич для камина, она вдруг повела носом и
внимательно заглянула ему в глаза.
- Ку-ку-кру-кружка пива, - пробормотал он, затаив дыхание.
- Не кукарекай, дорогой Виталий Борисыч, - спокойно поправила его
Мария Петровна, - ты принял сто пятьдесят пшеничной, триста портвейна и
запил пивом... В последнем ты прав.
Потрясенный Дронин начал было доставать из кармана сигарету, но Мария
Петровна отрезала:
- А вот этого не надо.
Черт побери, как в аптеке, думал Дронин, не баба, а смесь рентгена с
дозиметром. Ей только в контрразведке работать. Жалко Григория Ивановича,
каково ему с ней. Я бы с такой сразуразвелся... Сразу после медового
месяца.
Он с отвращением замечал, как безбожно она командует Григорием
Ивановичем. Это было особенно обидно: командует заместителем министра, чуть
ли не маршалом. Не жена, а Наполеон, или даже Кутузов, не раз мелькало у
него в голове.
Вскоре Дронин с ужасом обнаружил, что она способна читать чужие мысли,
даже секретные. Стоило ему открыть рот, чтобы сказать что-то, как она
произносила за него нужные слова и тут же подвергала их критике. Он был так
напуган, что, находясь рядом с ней, он старался не думать вообще. При ней
ему было постоянно не по себе, как на заминированном поле.
Дронин открыл ключом тяжелую калитку и осторожно вошел во двор. Из
будки выскочил Букан - помесь немецкой овчарки с неизвестным животным.
Дронин броосил ему кусок колбасы и приложил руку к козырьку форменной
фуражки: жрите, пожалуйста. Букан понюхал продукт и укоризненно посмотрел
на Дронина.
- Не жрешь? Аристократ... Весь в хозяйку, - Дронов остановился у
двери, ведущей в цокольный этаж.
Систему подачи топлива для домашнего котла собрал Марии Петровне
какой-то кандидат горюче-смазачных наук, за что был впоследствии назначен
начальником кафедры. Во дворе рядом с собачьей будкой была врыта в землю
полуторатонная емкость. Солярка по наклонной подземной трубе бежала к
цокольному этажу, где была установлена форсунка. И вот вчера форсунка,
спустя два года после установки, начала барахлить. Пламя то едва тлело, то
гудело так угрожающе, что к котлу было тошно подходить.
Дронин переоделся в синий халат и присел к стальной дверце, в которую
была ввинчена форсунка. Чтобы разобрать, промыть и снова установить
форсунку, ему потребовалось не более 15 минут. Он вытер остро пахнущие
соляркой руки и достал спички. Пламя загудело ровно и дружелюбно.
Между стеной и угловым ящиком он нащупал холодный бок бутылки с