"Владимир Романовский. Год Мамонта" - читать интересную книгу автора

возмущаться налогами публично. Но это все ерунда. А главное-то что? Что
главное, я тебя, артанская морда, спрашиваю? А? А вот что. - Глаза Комода
сверкнули. - Кому мешал мой любимый кабак на Улице Торговцев Краденым? Кому?
А? - спросил он грозно и страстно. - Я знаю, что там был вертеп и что там
собирались заговорщики. Но зачем же повара-то вешать? Ведь это какой был
повар, а? - Комод опять указал пальцем, в этот раз на глиняный сосуд с
вином. Это навело его на мысль. Он налил и залпом выпил кружку. - Во всем
мире такого не было и нет. Повара такого. И не будет. Какие куропатки в
изюме! Какое седло барашка с репой и горошком! Какой медовый пирог - да
кому, спрашиваю я, еще что-то нужно в этой жизни, кто попробовал того
пирога? Ну, есть, наверное, такие, но они все пресытившиеся свиньи! Заявляю
со всей государственной ответственностью! А стерлядь, которая во рту тает! А
глендисы! А хоть бы и простецкие хрюмпели! А, бывало, придешь, эта, под
вечер... никаких припасов в кабаке нет, все съели. Но скажешь повару, что
жрать охота, так он, поверишь ли, из каких-то жалких крох, из остатков
презренных, такое сделает со сметаной, что пальчики оближешь! И не один раз!
Много раз оближешь! Вот из таких вот крох, - Комод слегка раздвинул большой
и указательный пальцы правой руки и показал Номингу-младшему. -
Представляешь? Из ничего. Из вообще ничего. Как можно было повесить такого
повара? Ну, посади его в тюрьму на многое годы, а выпускай только два, нет,
лучше три, раза в неделю и еще по праздникам, чтобы готовил. Ведь нельзя
было лишать мир, и меня, такого человека! Одни миндальные пирожные чего
стоили!
В первый раз за все путешествие у мальчишки на лице появилось
осмысленное выражение - он удивленно поднял брови. Но Комод не заметил - он
плакал, плакал искренне, обильно роняя крупные слезы в компот и утираясь
тыльной стороной жирного запястья.
Комод ошибался, думая, что Номинг-младший ничего не понимает. Мальчишка
понимал почти все, а что не понимал, запоминал дословно. И - молчал.
Язык Ниверии был его родным языком.


* * *

На подъезде к столице резко похолодало, и в предместье сыпануло снегом.
Топот копыт стал менее отчетлив. Вокруг побелело и мир стал чист и
гармоничен. Номинг-младший видел до этого снег только раз в жизни. Не
удержавшись, он прилип к окну. Комод раздвинул створки под передней скамьей.
Там была миниатюрная печь. Он тут же растопил ее несколькими поленьями,
помещавшимися рядом. Это тоже было интересно, но менее интересно, чем снег.
А потом были чугунные городские ворота с развевающимся над ними ненавистным
всем артанцам ниверийским флагом - на бело-голубом фоне белый круг, а в
кругу миролюбиво настроенная пантера.
Дальше началось совершенно удивительное.
Каменные дома в Артании встречались редко и принадлежали князьям,
жрецам, и их лучшим друзьям. В Артании они казались Номингу-младшему
огромными. Здесь же все дома были из камня, и были несказанно, сказочно
большими. Три этажа. Четыре этажа. Комод что-то спросил, неразборчивое.
Потом была река с каменными, гладкими берегами, и мост через реку.
Номингу-младшему хотелось попросить, чтобы Комод остановил карету. Хотелось