"Софья Рон. Пережить фараона " - читать интересную книгу автора

Все понимали, почему Йоси так часто наведывается к ним в караван. Из-за
старика Эзры. За что арестовали Эзру, никто толком не знал, тем более, что
Эзра почти не говорил на иврите. Когда-то, в Ираке, он был в подполье, его
схватили и приговорили к смертной казни, но родные подкупили кого-то из
высокопоставленных чиновников, и Эзре удалось бежать. Теперь он был уверен,
что снова находится в иракской тюрьме, говорил в основном по-арабски, а
когда переходил на иврит, рассказывал, как его пытали в Ираке и, приподняв
полу халата, демонстрировал оставшиеся с тех времен белые шрамы на ноге.
Эзра панически боялся допросов, но его оставили в покое, никуда не вызывали,
и целые дни он просиживал в углу на своем матраце, опустив голову, и что-то
невнятно бормотал. Когда приносили обед, он приподнимался с места, обводил
соседей отсутствующим взглядом, и тут же снова усаживался в углу и
принимался копаться ложкой в тарелке с пересохшим рисом. Рисом их кормили
два раза в день - на обед и на ужин, с той разницей, что на обед давали еще
половинку помидора и рис был окрашен красноватой жидкостью, а на ужин
помидора не полагалось и жидкость была желтая. По всей вероятности, красная
жидкость должна была означать кетчуп, а желтая - горчицу, но на вкус они
практически не отличались. Зато в шабат на вечернюю трапезу приносили
водянистый суп, в тарелке с рисом попадались кусочки жесткого, но все-таки
настоящего куриного мяса, а утром подавали отвар из слегка подгнивших
овощей, в котором плавали кости от вчерашней курицы - намек на чолнт.
По-видимому, повар сохранил приверженность традиционной еврейской кухне.
Когда в караване появлялся Йоси, лицо Эзры светлело и взгляд становился
осмысленным. Йоси подсаживался к старику на матрац и начинал с ним о чем-то
увлеченно беседовать. Как-то раз он принес завернутый в газету сверток - это
оказалась кастрюля с супом и аппетитными круглыми котлетами. Кубе.
Традиционное кушанье иракских евреев. Родители Йоси тоже были из Ирака.
- Ты делаешь большую мицву, - сказал ему как-то Яаков.
- Брось, мне это ничего не стоит, - отмахнулся Йоси. И добавил со
смущенной улыбкой:
- Эзра напоминает мне моего дедушку. Он умер несколько лет назад.
Мария, конечно, сказала бы, что Йоси не должен был соглашаться работать
охранником. Она вообще не признавала компромиссов с совестью.
- Но ведь у него маленькие дети, кто-то должен их кормить.
- Все равно, нельзя содержать семью за счет чужого несчастья.
- Но если бы Йоси отказался, прислали бы другого, и этот другой мог бы
оказаться равнодушным или даже жестоким, разве это было бы лучше.
- Все равно, ты не прав. Во-первых, у каждого человека есть свобода
выбора, есть личная ответственность. Йоси отвечает сам за себя, а не за
того, кто мог бы оказаться на его месте. А во-вторых, если бы все порядочные
люди отказывались сотрудничать с режимом, режим не мог бы существовать.
- Ну, это уже демагогия.
- А по-моему, демагогия - это как раз попытка оправдать компромисс.
Яаков поймал себя на том, что снова ведет воображаемый спор с Марией,
как будто они расстались только вчера, нет, как будто она сидит сейчас
напротив него. Вот она, на матраце, в своей любимой позе - сидит, скрестив
ноги под юбкой и отцепляет от одной из серег зацепившийся за нее завиток
волос. Мария любила длинные серьги.
Первое время он надеялся увидеть ее во сне. Но здесь, в Нецарим-2, он
почти не видел снов. За все эти годы Яаков так и не привык к работе,