"Жозеф Анри Рони-старший. Неведомый мир ("Неведомый мир") " - читать интересную книгу автора

местные крестьяне, как и наша бывшая служанка, усматривали в этом лишь
подтверждение своих представлений о пользе пива и правильности своих вкусов.
Что же .касается моей быстрой и невнятной речи, разобрать которую было
невозможно, то ее часто объясняли недостатками произношения - лепет,
сюсюканье, заиканье свойственны многим детям. Таким образом, у меня не было
никаких; четко выраженных признаков уродства, хотя моя внешность была весьма
необычной и в целом вызывала недоумение. Но о самом удивительном моем
свойстве близкие даже не подозревали. Никто не замечал, как сильно мое
зрение отличается от зрения остальных.
И хотя какие-то предметы я видел хуже, чем многие люди, но замечал то,
чего не видел никто другой. Особенно это проявлялось в отношении цветовой
гаммы. То, что называют красным, оранжевым, желтым, зеленым, синим и
голубым, мне казалось лишь оттенками серого, близкими к черному. Зато я
различал фиолетовый цвет и цвета этой же гаммы, недоступные простому глазу.
Позже я установил, что могу выделить до пятнадцати оттенков фиолетового
цвета, так же отличающихся друг от друга, как, скажем, желтый от зеленого.
Кроме того, понятия "прозрачный" и "непрозрачный" тоже воспринимались
мною иначе. Я плохо вижу сквозь стекло и воду: стекло кажется мне
густоокрашенным, вода - тоже, даже если ее совсем немного, но она это
свойство проявляет в значительно меньшей степени. Большинство кристаллов,
называемых прозрачными, для меня лишь относительно являются таковыми, и
наоборот, я могу видеть сквозь тела, которые для обычных людей -
непроницаемы. В целом, гораздо больше предметов кажутся мне прозрачными, чем
остальным людям; прозрачность и полупрозрачность встречаются моему глазу так
часто, что для меня это скорее правило, тогда как непрозрачность -
исключение. Таким образом, я умею видеть сквозь деревья, листву, лепестки
цветов, железо, уголь.
Однако, при определенном объеме эти тела - например, большие деревья,
метровая толща воды, глыбы угля или кварца, становятся препятствием для
моего зрения.
Золото, платина, ртуть выглядят черными и непрозрачными, лед имеет
черноватый оттенок. Воздух и пар прозрачны, но окрашены, как и многие
предметы из стали и чистой глины. Облака не заслоняют мне солнце и звезды. К
тому же я отчетливо различаю сами облака, плывущие по небу.
Близкие, как я уже говорил, совсем не замечали необычности моего
зрения: они считали, что я неправильно воспринимаю цвета, только и всего.
Такое отклонение встречается слишком часто, чтобы уделять ему особое
внимание. Кроме того, оно никак не отражалось на моем поведении, поскольку
очертания предметов я видел не хуже, а может быть даже лучше, чем
большинство людей. Отличить по цвету один предмет от аналогичного ему
представляло для меня трудность лишь в том случае, если я видел эти предметы
впервые. Когда кто-то при мне называл один жилет синим, а другой - красным,
то подлинные, видимые мною цвета не имели для меня значения, синий и красный
превращались в чисто мнемонические, то есть способствующие запоминанию
понятия.
Из этого вы могли бы сделать вывод, что между цветами, которые видел я,
и палитрой красок, принятой среди остальных, существовало какое-то
соответствие, как будто бы я воспринимал цвета так же, как прочие люди. Но я
уже говорил, что если красный, зеленый, желтый, синий и так далее являются
чистыми цветами, наподобие цветов призмы, то я их воспринимаю как оттенки