"В.Ропшин(Борис Савинков). То, чего не было (с приложениями)" - читать интересную книгу автора

- Поезжайте, голубчик, назад... Вы там нужнее, чем здесь. С Богом,
голубчик...
Просиявший Давид ушел. Доктор Берг еще долго и деловито говорил о
своем: что опять вовремя не доставлены прокламации, что на заводе Коровина
стачка, что арестован студент Никандров, что вчера получено письмо от
крестьянского братства и что завтра необходимо потолковать о передовой
статье для газеты "Рассвет".

III

В грязном трактире "Волна", на Выборгской стороне, Болотова ожидал
Ваня, черноволосый, скуластый юноша лет двадцати двух, с калмыцкими, узкими,
как щели, глазами. Было угарно и душно. Пахло пивом. Хрипел подержанный
граммофон.
- Вы хотели видеть меня? Ваня слегка привстал.
- Да... Я просил... Только я уж не знаю... С чего и начать, не знаю...
Я, главное, работаю тут, на заводе...
- Вы слесарь?
- Да-с, слесарь... Работаю тут, на заводе... Только, безусловно, больше
я не могу...
- Чего не могу? Ваня замялся.
- Так что возьмите меня в террор...
Болотов никогда не "работал" в боевых "предприятиях" и никогда никого
не убил. Он видел в терроре жертву и не задумывался над тем, что террор,
кроме того, еще и убийство. Он не спрашивал себя, можно и должно ли убивать.
Этот вопрос был решен: партия давала ответ. Он нередко писал и всегда
подчеркивал на собраниях, что "товарищи с душевной печалью прибегают к
кровавым средствам". Но печали он не испытывал. Наоборот, когда взрывалась
удачная бомба, он был счастлив: был убит еще один враг. Он не понимал, что
чувствует человек, когда идет убивать, и простодушно радовался тому, что в
партии много людей, готовых умереть и убить. И оттого, что таких людей было
действительно много, и оттого, что на партию он смотрел как на свое
наследственное хозяйство, он постепенно привык, что в партии убивают, и
мало-помалу перестал выделять террор из всякой другой "работы".
- Господи, как свеча перед Истинным, - говорил Ваня быстро, изредка
вскидывая на Болотова черные застенчивые глаза, - я перед вами как на
духу... Разве можно иначе? К такому делу надо в чистой рубашке... Может, я
еще недостоин за революцию умереть... Вы судите, как знаете, а только я вам
все расскажу. Нужно вам знать, я допрежь главнее в хулиганах состоял. Как
отец мой был черносотенец, что я дома мог видеть? Брань, пьянство,
безусловно, одни побои... Ну, стал пить, хулиганом сделался... Подлости во
мне этой - море... И очиститься как, не знаю. Если откажете, как же мне
быть? Потому что иначе я, безусловно что, не могу...
- Не можете? - улыбнулся Болотов.
- Не могу. Бросил я, знаете, пить, из хулиганов вышел... Книжки разные
стал читать, про землю, например, или Михайловского сочинения... Жил это
тихо... Случалось, в день целковых три зарабатывал... Да...
- А почему бросили пить?
- Как вам сказать?... Безобразие одно. Что я, балчужник, что ли?... Ну,
и бросил, конечно. Вы только не сомневайтесь, я теперь, безусловно, не пью.