"В.Ропшин(Борис Савинков). То, чего не было (с приложениями)" - читать интересную книгу автора

меня дети..." Знал я его хорошо, Фишеля этого. Толстый, красный такой купец,
деньги нам иногда давал. Знаю: стоит он там, бедный, трясется... Ну, что ты
скажешь?... У него дети... Я говорю: "Детей и супругу запрячьте куда-нибудь,
ну, на чердак или в погреб..." Повесил я трубку, думаю: а вдруг оборона да
опоздает?... Что тогда? Выйти в поле и выть?... Через минуту звонок: "Боже,
Боже... добрый, сердечный, милосердный Господь Израиля!.." - "Где дети?" -
спрашиваю. А у него и голоса нет: "Дети в... в... в... погребе...
де-ти..." - "Ждите, говорю, и надейтесь: оборона в пути". А сам думаю: да, в
пути, а если встретят... Ну?... Что тогда?... Опять телефон: "Погром уже
рядом, через два дома..." Что скажешь делать? Заметался я, совсем голову
потерял... А телефон все звонит, звонит, звонит, звонит... Взял я трубку:
"Ну, что?..." Слышу, лает он по-собачьи: "Авв... авв... авв-ва... Давид...
Велик Господь!.. Давид... авв... Господи... Помогите!.."
- Ну?
- Ну, Бог его спас. Совсем было горе ему. Вот-вот подожгут. Еще вот
маленькая, самая маленькая минутка - и быть ему на том свете... А тут как
раз наши и подошли. Молодцы были, все на подбор... Ну, знаешь, вот эти
четверть часа, пока телефон звонил, а наши там где-то шли, знаешь, я всю
жизнь не забуду... Вот так и вижу этого Фишеля, стоит он у телефона,
бледный, трясется, а в погребе дети... Жена и четверо малых ребят...
Давид сел за стол и залпом выпил стакан холодного чаю. И тотчас же
опять вскочил. Он теперь был уверен, что умереть не страшно, а радостно и
что умереть за партию - завидная и редкая честь. Он теперь был уверен, что
он, избранный, родился единственно для того, чтобы бескорыстно и беспечально
отдать свою жизнь. И, блестя серыми широко раскрытыми глазами, он выкрикивал
в восторженном вдохновении:
- Я счастлив, я горд, что завтра конец!.. Я горд!.. Неужели ты не
веришь в удачу?... Вот ты опять молчишь... Почему?... Ну, скажи, ты веришь в
удачу?...
- Божья воля, Давид.
- Ах, ты вот так всегда... Что значит: Божья воля? Я Бога не знаю...
Отцы наши знали, а я не знаю... По-моему:

Взвесь силу гордую,
Взвесь волю твердую...

Не Бог землю устроит, а мы... Мы устроим ее, своею кровью устроим. Не
Он, а мы себе помощь. Не Он, а мы себе щит. Не Он, а мы низложим врагов
наших!..
Сережа улыбнулся. Улыбка у него была кроткая, как у девушки.
- Бога-то в тебе, пожалуй, больше, чем во мне, - сказал он спокойно.
- Странно... А почему?
- Ты вот Фишеля спас.
- Я Фишеля спас?
- А кто же?
- Не я. Оборона.
- Все равно... Ты Фишеля любишь.
- Я люблю Фишеля? Я?
- Конечно.
- Нет, Фишель не с нами: он враг...