"Василий Васильевич Розанов. Перед Сахарной" - читать интересную книгу автора

ней суть, она "приложися" во временах), то уж лучше помолиться вотяцкой
"Керемети"
И ведь израиль в пустыне был бы прав, если бы не прилетели перепели.
Вот и кое-кто и кое-что (лицо и потом возникшие учреждения) пусть "пришлет
перепелов" и "источит из камня воду". Если кое-кто и кое-что бессильнее
Моисея, - нельзя удивиться и нельзя будет негодовать, если люди вдруг из-за
"перепелов" начнут заворачивать к Моисею, да и к египетским богам.


* * *

Мерзавцы-канонисты подумали бы, что с коровою привычною расстаться
нелегко, квартиру удобную передают неохотно: по какому же праву и по какому
скаредному мотиву они вообразили, они наклеветали на людей, они закричали в
печати и, ранее Гутенберга, кричали в манускриптах, что мужья-человеки все
такие же мерзавцы, как они сами (т. е. как канонисты) и сейчас побросают жен
и перейдут к "молоденьким и сладеньким", если Рачинский и NN вдруг
"согласятся на развод". Но они злы, эти мерзавцы, и хочется им засадить
"гной в кости" ("худая жена - как гной в костях человека", - Соломон в
"притчах"). И, пользуясь идеализмом, отвлеченностью и мечтательностью NN и
Рачинского, они (канонисты) им все "навевают" о человеческом легкомыслии и
недобродетели, соображая про себя: "С гноем-то в кости нам человек все
заплатит".
Канонист-профессор (был процесс о наследстве - недавно) оставил 100 000
дочерям. Занимал именно по бракоразводным делам "стол" в высоком духовном
учреждении. Автор книг и статеек в "Христианском чтении" и в "Отдыхе
христианина". 100 000 из "профессорского жалованья" не скопишь.


* * *

...Скука, холод и гранит.


* * *

Вот идет по тротуару проституточка. Подойду к ней и разделим...
последнюю папироску. Она одна мне "своя" в мире: такая же бездомная, тоже
без отца, без матери, также никому не нужная, также ей никто не нужен. Дам
ей папироску, она закурит, я докурю. Потом пойдем к ней. И будет она мне
жена на ночь.
Как и мне на час работы нужен каждый хозяин, и я говорю о всяком через
час - "провались".
(за корректурой своей статьи о Страхове
Подошла Пучок [16] и молча поцеловала папу в щеку; в рубашонке, сейчас
в постель (ночь). Нет, я теперь не такой: мне мама дала другое. - Но ведь не
у всех была "наша мама", и другие - именно таковы.
(т. е. "меланхолия в Европе" происходит от КОРНЕВИДНОЙ в Европе
бессемейности; от того, что семья там есть случай и удача).