"Василий Васильевич Розанов. Перед Сахарной" - читать интересную книгу автора

- Подожди. Сперва к Варваре Андреевне (близ Клиники). Она меня каждый
день проведывала, - и ей мой первый выезд. Отбыли.
- Теперь едем (кататься)?
- Нет. Еще к Скорбящей (на Шпалерной).
- А кататься? Отдыхать?
- Потом уж и кататься.
(21 января 1913 г.).


* * *

Купа седых (серых) волос давала впечатление львиной головы, и когда она
повернула умеренно-массивную голову, - то (так как она была против статуи
Екатерины) я не мог не залюбоваться этим "Екатерининским видом" сурового,
бронзового, гордого лица. Оно было прекрасно той благородной грубостью,
которая иногда нравится более, чем нежность. Перейдя к плечам, я увидел, что
они как будто держат царство. Муж - сухой, узкий. Второй ряд кресел, по 10
р., -должно быть, "товарищ министра" или большая коммерция. Но явно - и
образование. Сколько лет? 60 или не менее 55. Но никакой дряхлости,
изнеможения, рыхлости.
Я дождался, пока еще повернулась: белым скатом лебяжья грудь была
открыта до "как можно". Бюст совершенно был наг, увы - неприятным или
недогадливым современным декольте, которое скрывает главную прелесть
персей - начало их разделения и оставляет видеть только один могучий скат.
- Такое ведь неприличие смотреть внимательно на декольте.
И я никогда не смотрел на него прямо.
Но 60 или 55 лет меня взволновали. Оттого именно, что мне казалось
неприлично глядеть прямо, я был поражен удивлением, что она так
декольтирована в 55 или 60.
"Однако если она открылась, то ведь, конечно, для того, чтобы видели. И
смотреть внимательно на декольте не только не обижает, но скорее обижает,
если не смотрят".
В первый раз мелькнуло в голову: "Америка", "эврика".
И я посмотрел прямо, как никогда. И хотя она перевела глаза на меня,
продолжал смотреть прямо.
Вдруг каким-то инстинктом я провел языком по губам... По верхней
губе... Раз... три... четыре... Теперь она сидела так, что мне были видны
только шея и щеки. Странный инстинкт: она, как львица, полуоткрыла рот и,
тоже высунув язык, провела по нижней и верхней губе, и немного лизнув щеки.
Я никогда не видал "в Собрании", и очень пышном, такой манеры - за всю жизнь
не видал! - Но она сделала движение языком (высунув!) так, что это не было
ни безобразно, ни отвратительно.
Балалайки играли "Осень" Чайковского. Звуки шептали и выли, как осенний
ветер. Музыка чудная. Но эта манера неужели не взаимный сомнамбулизм? Так
как нельзя поверить, чтобы она читала мои мысли. Она сидела во 2-м ряду, яв
третьем, немножко наискось и сзади. Немного вправо от нее.
Муж сидел прямо. Он сухой и прямой. Он чиновник.
К моей добродетели надо сказать, что в переполненной зале Дворянского
собрания я не заметил ни одной женщины. Только эти 55 лет.
(22 января).