"Наталия Рощина. Плач палача" - читать интересную книгу автора

молодости, кому-то - в зрелости. Аля даже не пыталась брать в расчет тех,
кто за всю жизнь так и не нашел своей второй половинки, смирившись с
одиночеством. Она считала, что все в ее жизни складывается замечательно:
работа, крыша над головой, молодость, жизнелюбие. Будет все, нужно только
суметь дождаться того, что принадлежит только тебе.
В своих рассуждениях Алевтина заходила далеко. Они касались всего:
самые обыденные вещи девушка видела по-особому, замечая в них радость, мимо
которой остальные проходили равнодушно. Иногда этими мыслями хотелось с
кем-то поделиться, но Аля боялась быть непонятой. Однажды решила, что
лучшего собеседника, чем отец, ей не найти, и приехала домой, взяв свой
первый отпуск. Но там ее встретили так, что желание повторить это не
возникло. Мачеха Алевтины откровенно игнорировала появление падчерицы, отец
пропадал целыми днями в школе, где в то время работал директором. Он уделил
ей внимание в первый день ее приезда и, вероятно, посчитал, что этого
достаточно.
- Ты зачем приехала-то? - его вопрос сразу расставил все на свои места.
Откровенного разговора, о котором мечтала Аля, не состоялось. Отец
возвращался поздними вечерами, быстро поглощал приготовленный ужин. Он ел,
думая о чем угодно, кроме еды. Даже не замечал, как Алевтина замирает за
столом напротив, ожидая похвалы за вкусно приготовленный ужин. Варвара
Петровна оставалась верной себе - она "милостиво позволила" падчерице
готовить в дни пребывания дома.
- Ты ведь не привыкла бездельничать? - растягивая губы в тонкую
полоску, заметила она. - Отцу будет приятно заметить, что ты отличная
кулинарка. Ты согласна?
Наблюдая за разочарованием на лице падчерицы, она теперь испытывала
злорадное удовлетворение. Это был маленький штрих к ее портрету. Алевтина
поняла, что со временем люди не меняются, они остаются верны своим
привычкам, привязанностям и неприятиям. Значит, ей нечего делать в отчем
доме. Чуда не будет. Она чувствует себя чужой, ненужной, одинокой. Из
братьев и сестер в доме остались только Прохор и Матвей. Они не испытывали
родственных чувств к приехавшей сестре. В их взглядах, усмешках было
открытое желание поскорее избавиться от ее присутствия в доме. Общих тем так
и не нашлось. Алевтина выдержала неделю и уехала, дав себе зарок не
возвращаться туда, где ее не ждут. Напоследок она побывала на кладбище.
Могилы матери там не было давно - во время войны бомбежка не жалела ни
живых, ни мертвых. Односельчане сделали братскую могилу, на плите которой
записали имена и фамилии всех, кто был захоронен здесь. Найдя в длинном
списке фамилию матери, Алевтина почувствовала, как сжалось сердце: Орлова
Нина Григорьевна. Девушка прислушалась к собственным ощущениям: ни горечи,
ни подступающих слез. Память давно лишила ее возможности вспомнить даже лицо
матери. Что же у нее осталось? Только пустота и боязнь перед жизнью, в
которой ей предстоит все решать самой. Будто и привыкла к этому, хотя разве
можно смириться с тем, что одинок? И обратиться к матери - только во снах, к
отцу - лишь со словами прощания. Аля машинально расплетала и заплетала
кончик косы, занимая дрожащие пальцы. Могила была ухоженной, даже травинки
не нашлось, чтобы выдернуть. Холодный камень, ровный ковер ярко-зеленой
травы, вечное безмолвие...
В Саринск она вернулась со вновь открывшейся раной - прошлое не
отпускало. Оно шло, наступало на пятки, заставляя снова смотреть под ноги,