"Василий Петрович Росляков. Последняя война (Роман) " - читать интересную книгу автора

кино, читал книги, его мучила тогда одна тайна, которую он не мог понять
сам, а другие не могли ему объяснить толком. Почему человек, почему люди,
обреченные на смерть, так покорно и безропотно исполняют волю своих
палачей? Ведут на расстрел комиссара, человека особой породы, гордого и
бесстрашного, подводят к месту, велят раздеваться, снимать сапоги, снимать
кожаную куртку, снимать гимнастерку и даже носки. Зачем он делает это?
Почему? Почему люди послушно, старательно роют лопатами себе могилу, потом
становятся рядком по краю и ждут выстрела, ждут залпа, чтобы свалиться в
отрытую для самих себя своими собственными руками могилу?
Почему они идут, почему раздеваются, почему берут лопаты и роют себе
могилу?
Слава, помнишь ли ты себя? Как смеялся, как лихо носил курсантскую
фуражечку, сдвинутую на правую бровь, как четок и пружинист был твой шаг;
как стоял под стромынскими липами и, затягиваясь папироской, сладко
вслушивался в шорох листьев и в голос далекого гения, который жил в тебе,
ты верил, что он жил, напоминая о себе смутными, неясными толчками. Как же
попал ты в эту колонну и бредешь теперь серой тенью среди серых теней?
Почему ты покорно встал в свою четверку, покорно бредешь по мокрому
Варшавскому шоссе сам знаешь куда? Почему?
Славка застонал и переломился весь, схватившись за живот.
- Не могу, не могу...
Чуть заметное шевеленье прошло по рядам, кто-то поддержал его, взял
под локоть, тревожный шорох голосов прошел от одной тени к другой, что-то
заходило по рукам, и сосед уже совал ему сахар, серый огрызок сахара.
- Возьми, - прошуршал голос.
- Возьми, - прошуршало с другой стороны. - Потерпи маленько.
И Славка понял вдруг, что это не тени, не рвань, это - живые люди,
подпольные люди, еще не убитые, еще не раздавленные, как и тот давешний
замполит. Он тоже брел где-то в этой колонне.
- Ребята, - подпольно сказал Славка, - со мной ничего, я просто не
хочу идти, я сяду, отстану...
- Они пристрелят тебя.
- Нет, я не могу, я отстану, потом вы, по одному.
- Пристрелят.
- Я попробую. Потом вы, по одному.
- Не надо, друг.
- Пристрелят.
- Попробую, - Славка опять переломился, присел.
Его обходили, оглядывались, провожали, как смертника.


3

Последняя четверка обошла Славку, и он отвалился от колонны, как
кусок глины от шагавших сапог. Он сполз к обочине и замер, провожая
глазами спины передних конвоиров. Замыкающий конвойный отстал от колонны и
теперь, заметив Славку, прибавил шагу, наискосок через шоссе шел прямо на
него. На ходу немец клацнул затвором, перезарядил винтовку.
- Auf! - крикнул он, на ходу же вскинул винтовку, нацелил ее в
Славкину голову. - Капут, капут!