"Игорь Росоховатский. Человек-остров (Авт.сб. "Понять другого")" - читать интересную книгу автора

Яростно завывающий серо-зеленый вал закрутил белые усы пены и ринулся
на катер. Он обрушился на него, подмял. Катер клюнул носом, затем
выровнялся и сразу же провалился кормой.
Жернова вращались в моей голове, красная пелена заволокла глаза. Но и
сквозь нее я видел то же самое юное лицо, которому угрожал вал с белыми
усами, готовый смыть и его, и меня, и еще миллионы крохотных живых
островов. Этот вал казался мне посланцем и орудием природы, беспощадной к
своим творениям, если они слабы. А чтобы стать сильными, чтобы выстоять
против зазубренных гребней, есть только один путь - сплотиться, стать
полосой суши, упереться всей массой и не дать себя сдвинуть. И тогда море,
не сумевшее уничтожить нас поодиночке, угомонится, станет послушным и
ласковым, начнет наносить песок и камни, расширяя и укрепляя полоску суши,
которая оказалась сильнее его...
Мне удалось и на этот раз выровнять катер. И море, словно в отместку,
швырнуло его на риф. Винт катера продолжал вращаться, накручивая на себя
оборванный трос.
Удар. Треск раздираемого металла. Нестерпимая боль в руке.
Только бы не разжать пальцы!
По моему приказу робот Тим прыгнул за борт, чтобы очистить винт.
Безумная затея. Я это знал, но больше ничего придумать не мог. На одном
канате шхуну не привести в бухту. Надо использовать любой шанс, каким бы
ничтожным он ни был.
Вздыбился новый вал, глухо заревел и пошел в атаку. Прощай, верный Тим!
Мне было его жаль, как лучшего безропотного слугу, почти друга. Но я не
мог забыть молящее лицо, вылепленное из такого же материала, как я.
Обломки катера швырнуло на рифы. Волны - бешеные языки, рифы - зубы...
Рука онемела. Пальцы разжались сами собой...
Осталась одна рука, один катер, один канат. И - мозг, молниеносно
перебирающий варианты, подсчитывающий и рассчитывающий, направляющий
машину, дающий ей волевое начало...
Я помню все так четко и ясно, как будто это происходит сейчас. Помню,
как кружилась голова и ломило виски, помню беспощадную боль в затылке,
скрежет жерновов, когда казалось, что еще секунда - и мозг не выдержит
напряжения, я сойду с ума.
Когда катер со шхуной миновал входные буи и вошел в бухту, у меня уже
не было сил радоваться.
Я успел переключить управление на вычислительную машину, повалился на
постель и уснул. Я не слышал, как в мою комнату вошли люди со шхуны, как
они хлопотали вокруг меня.
Проснувшись, я увидел перед собой знакомое лицо с большими круглыми
усталыми глазами.
- Здравствуйте, дружище! - сказал мне доктор Барновский.
- Здравствуйте, доктор, - ответил я. - Будете ругаться?
- По какому поводу?
- Я плохо выполнял ваши инструкции и, по-видимому, заболел. Опять
жернова работали...
Вот когда он захохотал во все горло:
- Заболели? Жернова? Да плюньте вы на них! Они вам больше не страшны...
Он встал и посмотрел в окно. Я приподнялся на локте и взглянул туда же.
Море было залито солнцем. Оно сверкало, разглаженное и отутюженное,