"Игорь Росоховатский. Человек-остров (Авт.сб. "Понять другого")" - читать интересную книгу автора

чем молнии бури.
Правая моя рука уже почти дотянулась до шхуны, которую море избрало
своей игрушкой. Правда, рука дрожала, не в силах осуществить точных
расчетов, и приходилось давать поправки - сотни поправок в минуту.
Двигатели не успевали повиноваться. Катер упал в расщелину, открывшуюся
между двумя волнами, дифферент на корму составил двадцать семь градусов. Я
еле успел выровнять его и отработать назад, чтобы следующую волну
встретить во всеоружии.
Еще хуже было с левой рукой - с левым катером. Он отвернул на крутой
волне, клюнул носом и не успел выровняться. Вода затопила клапаны,
регулирующие подачу смазки на турбину. С надрывом работали циркуляционные
насосы. Крен на борт достиг сорока двух градусов.
Сорвались наглухо принайтовленные предметы, и тогда обрадованные волны
мощным ударом положили катер на борт под углом в сорок четыре градуса -
предел устойчивости. Я почувствовал, как напряглись и затрещали мышцы на
левой руке, и знал, что так же - только сильнее во много крат - трещит и
рвется оснастка, угрожающе скрипит корпус катера, вода захлестывает
двигатель.
"Лево на борт!" - мысленно скомандовал я, и катер выровнялся.
Конечно, если бы на катере были люди, они бы не вынесли таких маневров.
Расстояние между катером и шхуной неуклонно сокращалось - 10
кабельтовых... 4... 3... Дрожа корпусом, катер остановился в угрожающей
близости от шхуны на присмиревшей от такой дерзости волне.
Второй катер подошел одновременно с другой стороны.
Теперь я видел напряженные лица людей на шхуне, с надеждой
вглядывающихся в спасательные суда. Особенно поразило меня бледное, с
синевой лицо совсем юного курсанта. На этом словно плывущем в тумане лице
выделялись лишь молящие глаза и дрожащие губы.
Взмахнула моя правая рука, будто что-то бросила. В тот же миг правый
катер выстрелил буксирным концом.
Его поймали и закрепили на шхуне.
Левая рука ждала. Ей было трудно, ее трясло и ломало, но и она сделала
такое же движение, как правая.
Второй буксирный конец закрепили на борту.
Теперь я держал шхуну двумя руками, перебирал канаты, отводил, их и
выравнивал. Шхуна скользила по волнам, проваливалась, и тогда я выдергивал
ее из пучины. У меня было такое впечатление, будто я пытаюсь удержать в
воде голыми руками очень сильную скользкую рыбу.
Мозг работал с предельным напряжением, давая команды вычислительной
машине. Машина производила миллионы расчетов. У меня кружилась голова,
нужно было переключиться на защитный режим, но я боялся, что за то время,
пока буду переключаться, на мгновение упущу контроль над рукой-катером.
Лицо курсанта все еще плыло передо мной, слегка размытое, подернутое
туманом. Я спросил себя: шалят ли это клетки сетчатки глаз", или клетки
памяти? Но искать ответ было некогда.
Правую руку сильно дернуло несколько раз, острая боль пронзила ее от
кости до предплечья. Я чуть было не выпустил канат. Мои пальцы разжимались
сами собой. Появилось ощущение, что нет среднего пальца. Я невольно бросил
взгляд на руку, сжатую в кулак. Средний палец был совершенно белый,
неживой. Нужно было немедленно разжать кулак, расслабиться. Но тогда...