"Валерий Рощин, Константин Щипачев. Воздушная зачистка " - читать интересную книгу автора

сыграть после окончания командировки...
В аэропорт приезжаем вчетвером: мама, отец, я и моя невеста. Погода
испортилась и в точности соответствует нашему дурному настроению: моросит
мелкий дождь, холодный осенний ветер норовит сорвать с головы фуражку.
Ира передает небольшую сумку с какими-то вещами для своих родителей в
Кабул. И молчит, не в силах перебороть душащие слезы.
Наступает тягостная минута прощания. Я тяжело вздыхаю, по очереди
обнимаю родителей. Подхожу к девушке.
Поцеловав ее, шепчу на ушко:
- Не грусти, Ирочка. Все будет хорошо. Вот вернусь и...
А при этом думается и другое: "Если вернусь..."
И, не оборачиваясь, стремительно иду к объявленному для посадки
сектору... Через сорок минут рейсовый гражданский самолет медленно
отрывается от бетонной полосы и, набирая заданный эшелон, берет курс на
юго-восток.
К концу дня планирую добраться до Ташкента. К утру с любым военным
"транспортником" мне надлежит прибыть в Кабул. А доложить командиру
эскадрильи о возвращении из профилактория я должен в течение следующих
суток.

И вот я снова в Кабуле. В Джелалабад, вероятно, отправлюсь на одной из
"восьмерок", которые частенько курсируют меж двух соседних военных баз. А
сейчас сижу в огромной кабине "грузовика" Ил-76, медленно ползущего по
рулежной дорожке, и рассматриваю в иллюминатор кабульский аэродром...
Самый обычный авиационный "улей": единственная, но отличная полоса,
длиной более трех километров; рулежки, множество стоянок, терминалы, ангары,
модули... С севера аэродром окружают невысокие горы, с южной стороны он
граничит с пригородом столицы Афганистана.
Впервые оказавшись над Кабулом полгода назад, мы, затаив дыхание,
смотрели вниз на непривычную глазу картину в светло-песочных тонах. И если
аэроузел справедливо было бы сравнить с пчелиным ульем, то Кабул,
безусловно, виделся исполинским муравейником.
В самом городе мне побывать довелось, и впечатление о нем только
усилили увиденное с высоты птичьего полета: уходящие в небо минареты; узкие
улочки; тысячи глинобитных домишек с крохотными, огороженными каменными
дувалами, двориками; торговые ряды бесконечных базаров. Верблюды, ишаки,
лошади, повозки. Пыль, назойливые мухи; неприятные резкие запахи,
перебивающие ароматы восточной кухни; шум и выкрики торговцев. И десятки
тысяч мужчин почти в одинаковой одежде: в пиранах и туммунах - в рубашках и
штанах из грубой хлопчатобумажной ткани. Разнообразие касалось лишь головных
уборов: чалмы, тюбетейки, цигейковые "пирожки"... Женщин на улицах меньше;
их однообразная по покрою одежда все-таки отличается хотя бы расцветкой.
Сочные картины из жизни Кабула, будто, волшебным образом переносят вас
лет на пятьсот назад, будоражат воображение, волнуют. Однако, уже через
минуту, наткнувшись на запруженную "Тойотами", "Волгами" и "Мерседесами"
улицу, понимаешь: на дворе двадцатый век. Просто здесь все смешалось в одну
кучу - и средневековье, и современность.
Все, хватит глазеть в иллюминатор. Предпоследний этап марш-броска из
Европы в Азию закончен. Самолет качнулся и замер на стоянке, постепенно
затихли мощные турбины движков.