"Джудит Росснер. Стремглав к обрыву " - читать интересную книгу автора

в целом стал намного приличнее. Раньше я думала, что Уолтер специально так
часто навещает дочь и тащит с собой меня, зная, насколько мне противно туда
ходить; меня и сейчас не оставляет ощущение, будто всякий раз, когда я там
оказываюсь, я расплачиваюсь за какой-то грех.
Я всегда думаю, с каким удовольствием наблюдал бы за мной в такие
моменты отец. Неважно, что он живет от меня за тысячу миль и мы не виделись
много лет. Мне все время кажется, будто он идет рядом, поглаживая густые
черные усы, и говорит с сильным еврейским акцентом: "И что мы имеем, Руфи?
Так мечтала, чтоб дом снесли. И что мы теперь имеем?"
Вот почему я стараюсь как можно быстрее пройти мимо этого дома. Вот
почему я спотыкаюсь. Это судьба смеется над моей жизнью с тех пор, как я
оттуда ушла.

Помню, как я сидела на лекции по литературе девятнадцатого века и
слушала старого профессора Робинсона, который рассказывал о Троллопе и о
том, какое место отводится теме денег в романе девятнадцатого века. Я
взглянула на сидевшую рядом со мной Тею: на ее бледном серьезном лице
блуждала легкая улыбка, пока Робинсон снисходительно, пункт за пунктом,
доказывал, как повезло тем, кто родился в этой стране, - даже тем, кому не
хватило ума родиться богатым. Помню, мне захотелось обернуться и посмотреть
на всех остальных: выражение лиц у всех было в точности как у Теи, и я вдруг
поняла, что, пожалуй, одну меня почему-то не забавляют истории о
целеустремленных и напрочь лишенных фантазии героях и героинях Троллопа.
После лекции Тея и я помчались в спортзал на последний урок. Тея
ворчала из-за того, что физкультура для всех обязательна, а мне это даже
нравилось: я всегда была рада немного размяться. Уолтер сказал как-то, что я
люблю гольф и теннис, потому что это спорт богатых, но не смог ответить,
когда я с вызовом спросила его: почему же тогда именно я всегда первая
бросаюсь догонять укатившийся мяч, хожу за покупками пешком, хотя можно
заказать продукты по телефону, или с удовольствием плаваю?
- У меня точно что-то неладно с головой, - сказала я Tee, когда мы
вернулись из зала в раздевалку. - Идти на физкультуру после всех занятий. У
меня же всего час двадцать, чтобы доехать до дома, принять душ, переодеться,
поесть и добраться до работы.
Я захлопнула дверь кабинки, защелкнула замок и взглянула в зеркало. Я
симпатичная. У меня большие темно-карие глаза и вьющиеся волосы и хороший
цвет лица, который становится еще лучше, когда после физкультуры появляется
румянец. Причесываться было некогда, я сгребла книги, перебросила сумку
через плечо и сказала Tee, которая тщательно расчесывала перед зеркалом
прямые и тонкие темно-русые волосы:
- Давай, давай скорей.
- Я почти не вижу тебя, с тех пор как ты устроилась на работу, -
ответила она и начала собирать вещи.
Я рассмеялась:
- Зато другие видят чаще, чем надо.
Схватила ее за руку и потащила мимо растрепанных, разгоряченных,
натягивающих на себя одежду девушек из раздевалки, сначала на первый этаж и
затем на залитую солнечным светом 68-ю улицу. Навстречу шел бывший солдат с
кучей учебников, которые как-то не вязались со всем его обликом. Он смерил
меня взглядом.