"Е.П.Ростопчина. Чины и деньги " - читать интересную книгу автора

открыться матери и робеют теперь, боясь семейных распрей... так видно...
Нет! полно, не хочу придумывать ничего мрачного, ничего огорчительного -
поживем, посмотрим!
Одно у меня неотъемлемо - это любовь моей Веры! Все прочее одолею или
презрю!


Тот же день, после обеда

Приглашение от Клирмовых на сегодняшний вечер! Приглашение по
карточкам, как на большой праздник, и рассылается за несколько часов пред
балом, а вчера ни слова о предположенном бале, ни слова, чтобы позвать
меня? Как все это странно, необыкновенно, несогласно с их привычками -
соблюдать все закоренелые обряды светскости! Какое чудо могло расстроить
заведенный порядок чинного дома Клирмовых?
Но мне все равно. Бог с ними и с их причудами! Меня этот вечер
невыразимо радует: в шуме раута мне удобнее будет наговориться с Верою -
мы по-прежнему ускользнем от внимания, мешаясь с пестрою толпою; мы будем
свободны, мы насладимся всеми благополучиями настоящего, всеми надеждами
на будущее; мы условимся, как приготовить, как ускорить это желанное
будущее! Мы... но зачем опережать мечтою эти блаженные часы?
Каждый восторг, каждая мысль, не разделенная с нею, я краду их у нее;
ничего более не хочу чувствовать, пока не начну чувствовать и думать
вместе с нею!
До вечера, возлюбленная всей жизни, всего сердца! До вечера, моя Вера,
моя неотъемлемая, my own [Моя дорогая (англ.)] Вера!


III


На этом прерывается дневник Вадима. Почему? То знает нежная сестра, да
знал бедный отец, да, может быть, отгадывало чье-то сердце, сердце,
привыкшее понимать Вадима!
Л..., этот товарищ, у которого на свадебном бале Вадим и Вера
познакомились, Л... находился на вечере Клирмовых и был свидетелем всех
подробностей этого вечера.
Когда Вадим подъехал к ярко освещенному дому, когда он вступил в
блестящий зал, его лицо горело всею радостью его сердца. Он был весел, он
проходил поспешно пред рядами дам, раскланиваясь на все стороны и
отыскивая молодую хозяйку; но тесные группы гостей, набившие все углы дома
Клирмовых, останавливали его на каждом шагу, и нетерпеливый любовник долго
бродил, не видя Веры. Вдруг сама Клирмова, зашитая в блондах, разубранная
в перьях и бриллиантах, загородила ему дорогу и приветствовала его с
ласковейшею из всех ласковых улыбок, расточаемых ею всем встречным, всем
проходящим.
- Ах! Вадим Николаевич! Очень вам рада! - сказала она. - Вы, конечно,
удивляетесь нашему приглашению не в пору, но мы и всех так же звали. Бал
устроился нечаянно, для нынешней радости! Поздравьте же нас: мы давеча
помолвили свою Верочку.