"Е.П.Ростопчина. Чины и деньги " - читать интересную книгу автора

незнакомые, под влиянием общего участия, говорили вместе шепотом, как
будто совещаясь о чем-нибудь. На лестницах и в прихожих суетились доктора,
полиция и проч., и проч.
В одной из занятых комнат, у дверей плакал слуга, бывший прежде
дядькою, потом камердинером Вадима Свирского; далее плац-майор и частный
доктор казались занятыми значительным делом, а Л..., весь встревоженный,
хлопотал, ухаживал около них, с жаром упрашивая о чем-то то одного, то
другого. Старый слуга старался слезами подтверждать его убеждения, а на
диване лежал недвижный труп. История Вадима была кончена. Он оставил
полупройденное поприще; он не перенес переворота своей любви, погибели
своих надежд, своих верований...
Он пал - он пал душою пред искушением отчаяния; он стал виновен в
тяжком грехе пред лицом Всевышнего Судьи, всегда им чтимого; но пред
людьми вся его жизнь говорит за него.
Не осуждайте Вадима! Приблизься, человек, выскажи над ним слово
отвержения! приблизься тот, кто пребыл тверд, кто мужался, кто не роптал,
когда с высоты блаженства одним махом рока он был свергаем в бездну всех
страданий человечества!
По всем строгим и законным исследованиям докторов, покойник был признан
покусившимся на свою жизнь в припадке белой горячки. Старый слуга клялся,
что его барин на пути из Петербурга был болен и бредил всю дорогу, и он не
лгал. Любовь Вадима была сумасшествием. Тело Вадима было предано земле с
христианскою почестью.
Л... собрал бумаги своего друга; камердинер отвез их Екатерине
Свирской, сестре усопшего.
В Москве около недели толковали об этом происшествии. Мнения и слухи
были разногласны. В Английском клубе уверяли, что Свирский промотал, а
может быть, и проиграл казенные деньги. В гостиных, в обществах
утверждали, что ему отказала богатая невеста. Ультраромантики, прозябавшие
в кондитерской Педотти, в кабинетах, посвященных жалобам на вселенную, со
вздохом твердили, что Вадиму наскучила юдольная жизнь, вялая, бессвязная.
В доме Клирмовых менее всего заботились о Вадиме. Недоставало времени
подумать о нем - шили приданое будущей баронессе да готовили праздники и
балы к ее свадьбе. Княгиня Софья дня два не выходила из своей комнаты,
сказавшись нездоровою.
Невеста... но ведь невесты обыкновенно сидят с женихами, говорят
с.женихами и, по принятому порядку, должны думать только об одних женихах.
Вера исполнила все условия своего нового сана. Было ли что-нибудь
сверхобычное в ее душе? Кто узнает, что на уме или на сердце у женщины,
когда она хочет молчать!
Барон Гохберг жалел о потере молодого человека, который был красив
собою и, без сомнения, был бы хорошим ординарцем.
Старик Свирский не долго оплакивал сына. Преклонные лета и горе свели
его в могилу.
Спустя три месяца в "Московских ведомостях" под рубрикою "Отъезжающие
за границу" читали:
"В Германию, к минеральным водам, генерал-майор барон Гохберг, с
супругою, баронессою Верою Григорьевною".
Тринадцатого января 18.. года в зимней церкви .. монастыря служили
обедню за упокой, и голоса отшельников пели своим чудным, раздирающим