"Филип Рот. Болезнь Портного " - читать интересную книгу автора

мы выяснили первопричину твоего поноса. Мне нужен твой честный и прямой
ответ, Алекс. Ты там кушаешь гамбургеры, да? Ответь мне, пожалуйста, когда
ты спускал воду в унитазе - там был гамбургер?
- Я тебе сказал уже - не смотрю я в унитаз, когда спускаю воду! Меня, в
отличие от тебя, не интересуют какашки! Тем более чьи-то!
- Ах, ах, ах! Тринадцать лет, и уже ничего ему не скажи! И кому ты так
грубишь? Человеку, который спрашивает тебя о твоем здоровье! Который
заботится о твоем благополучии! - вопиющая непостижимость ситуации, того
гляди, заставит ее расплакаться. - Алекс, ну почему ты становишься таким? В
чем дело? Скажи мне, пожалуйста, чем мы заслужили такое твое отношение? Что
мы сделали такого ужасного?
Я думаю, что ее на самом деле заботит. Мне кажется, что мама считает
вопрос риторическим. Самое ужасное, что так считаю и я. Что они сделали для
меня, кроме самопожертвования? Этот ужасный факт до сих пор вне моего
понимания, доктор. До сих пор!
Теперь я должен приготовиться к разговору шепотом. Я научился
улавливать шепот за милю: мы начинаем обсуждать головные боли отца.
- Алекс, разве ты не знаешь, что у отца такие головные боли, что он
почти ничего не видит? - Мама проверяет, не слышит ли нас отец. Боже упаси,
если он вдруг узнает о том, в каком критическом состоянии его здоровье. -
Разве ты не знаешь, что на следующей неделе папе предстоит обследование?
- Какое обследование?
- "Приводите его, - сказал мне доктор. - Проверим, нет ли у него
опухоли", - шепчет мама.
Все, цель достигнута. Я начинаю плакать. Каких-либо стоящих причин для
моих слез нет, но в нашей семейке каждый старается поплакать хотя бы раз в
день. Мой отец - вы должны это понять, и у меня нет в этом никаких сомнений,
ибо шантажисты составляют значительную часть человеческого сообщества, а
следовательн , смею предположить, и значительную часть вашей клиентуры,
доктор, - так вот, мой отец "проходит обследование" на предмет опухоли
столько, сколько я себя помню. Постоянные головные боли преследуют его,
конечно же, из-за запоров. А запорами папа мучается потому, что
деятельностью его пищевого тракта ведает фирма "Беспокойство, Страх и
Отчаяние". Это правда, что доктор однажды сказал моей маме, что он готов
проверить, нет ли у ее супруга опухоли. "Если это вас осчастливит" - таков,
похоже, был подтекст. "Хотя, - предположил тогда доктор, - будет дешевле и,
возможно, эффективнее поставить вашему супругу клизму". Я знаю обо всем
этом, и тем не менее сердце мое разрывается при одной мысли о том, что череп
моего отца может расколоться от злокачественной опухоли.
Да, мама всегда добьется своего, и она это знает. Я напрочь забываю о
собственной неизлечимой болезни - раке полового члена, - и погружаюсь в
глубокую печаль. До сегодняшнего дня я неизменно печалюсь, стоит мне только
подумать о том, сколько сфер человеческой жизни находится вне понимания
моего отца. И вне его досягаемости. У папы нет денег, нет образования, он не
умеет говорить; он любопытен, но бескультурен; напорист, но ему не к чему
приложить свою энергию; папа обладает опытом, но лишен мудрости... С какой
легкостью эти несоответствия вызывают у меня слезы! Почти с той же
легкостью, с какой они вызывают у меня ярость.
Личностью, с которой папа настойчиво предлагал мне брать пример, был в
одно время театральный продюсер Билли Роуз. Уолтер Уинчел рассказал моему