"Филип Рот. Болезнь Портного " - читать интересную книгу автора

дней. Я перенесся в эпоху амфибий - безмозглых неповоротливых тварей с
влажными мясистыми боками и потными торсами. Похоже, что все эти евреи, то и
дело подставляющие свои тела под холодный душ, расположенный в углу парной,
а потом возвращающиеся за очередной порцией удушливых испарений, - похоже,
все они перенеслись на машине времени в ту эпоху, когда являли собой некое
стадо еврейских животных, выражавших свои эмоции одним словом:
- Ой... ой...
Ибо это - единственный звук, воспроизводимый ими в тот момент, когда
они возвращаются из-под душа в густое облако пара. Похоже, мой отец и его
приятели-мученики вернулись в свое естественное состояние. В мир, где нет
гоев и женщин.

Я стою по стойке "смирно" перед отцом. Папа, присев на мраморную скамью
и широко расставив ноги, тщательно намыливает меня, а я тем временем с
восхищением разглядываю свисающие меж его ног сокровища. Папина мошонка
напоминает морщинистое лицо старика, запихнувшего за обе свои обвислые щеки
по яйцу (моя мошонка скорее похожа на крохотную розовую сумочку из
кукольного комплекта). Что же касается его шланга, то мне, с моим членом,
похожим на палец, который мама на людях называет "маленькой штучкой" - она
сделала это всего один раз, но мне этого хватило на всю жизнь - папин
инструмент напоминает пожарные брандспойты, развешанные в школьных
коридорах. Шланг: это слово удивительно метко отражает брутальность,
мясистость, абсолютную бессмысленность и весомость бессознательно
покачивающегося куска брандспойта, способного извергать мощные струи
толщиной с канат, - в то время как сам я годен лишь на тонюсенькую желтую
струйку, которую мама иносказательно называет "пи-пи". "Пи-пи" - это то, что
делает моя сестра, думаю я... "Хочешь пи-пи?" - спрашивает мама. А я хочу не
"пи-пи"! Я хочу устроить водопад, наводнение: я хочу как папа - чтобы стенки
унитаза сотрясались!
- Джек, - говорит мама. - Ты бы хоть прикрыл за собой дверь. Какой
пример ты показываешь - сам знаешь кому?..
Ах, если бы он показывал мне пример, мама! Если бы только "сам знаешь
кто" черпал вдохновение в вульгарности "сама знаешь кого"! Если бы я
научился черпать из бездонных глубин его вульгарности, вместо того, чтобы
стыдиться еще и отцовской неотесанности! Стыд и стыд, и стыд, и стыд - куда
бы я ни повернулся, всюду опять нечто, чего мне надо стыдиться.

Мы пришли в магазин к дяде Нэту. Я хочу плавки с гульфиком. Мне
одиннадцать лет, и это моя тайна: я хочу плавки с гульфиком. У меня хватило
ума не говорить об этом заранее, я об этом даже не заикнулся, но как же я
смогу заполучить вожделенные плавки, если не попрошу об этом? Дядя Нэт,
расфуфыренный усатый щеголь, снимает с полки пару мальчишечьих купальных
трусов - именно таких, какие я носил всегда. Он говорит, что это - как раз
то, что надо: быстро высыхают и не натирают промежность.
- Какой твой любимый цвет? - спрашивает дядя Нэт. - Может, подобрать
тебе плавки, раскрашенные в цвета школы?
Я заливаюсь краской, хотя это он сказал, а не я.
- Я не хочу больше таких плавок, - едва сказав это, я начинаю
чувствовать, что в воздухе запахло жареным: сейчас меня, недозрелого
подростка, унизят в очередной раз.