"Филипп Рот. Профессор желания" - читать интересную книгу автора

Видимо, отличаюсь. И очень. Во время моего последнего года учебы в
университете нередко случалось так, что на том конце провода воцарялось
мертвое молчание, стоило мне назвать свое имя. А те несколько милых девушек,
которые были не против встречаться со мной, как мне сказали (сами же эти
милые девушки), считались чуть ли не самоубийцами.
Я также постоянно чувствую забавное пренебрежение со стороны моих
гордых товарищей по драмкружку. Кто-то из них сострил, что я отказался от
святого дела - участия в коллективе, призванном создавать хорошее
настроение - ни больше, ни меньше, как потому, что испытываю страх перед
сексуальными пьесами Стриндберга и О'Нила. Так они думают.
Мое настроение создает лишь один человек, способный заставить меня
испытывать неподдельные муки крушения надежд и почувствовать нелепость моих
грешных мечтаний. Это некая Марселла (Шелковая) Уолш из Платсберга, штат
Нью-Йорк. Страстное желание, которое было обречено, возникло у меня, когда
однажды вечером я пришел посмотреть баскетбольный матч, в котором она
принимала участие, заметив ее в тот день в очереди в университетском
кафетерии и обратив внимание на ее неотразимо пухлую нижнюю губку. Она была
лидером в группе девушек, которые маршировали по праздникам, уперев одну
руку в бедро и ритмично размахивая другой. Было забавно смотреть, как они
это делают, одновременно сильно отклоняясь назад. Для всех семерых девушек,
одетых в короткие плиссированные юбочки и белые, тугообтягивающие грудь
свитера, все эти движения были гимнастическими упражнениями, которые они
выполняли энергично и весело. И только в плавных движениях Марселлы Уолш
присутствовал скрытый намек (не ускользнувший от меня) на предложение,
приглашение, на нетерпеливую, не подчиняющуюся разуму похоть, столь очевидно
(для меня) требующую удовлетворения. Да, похоже только она (так кажется мне)
ощущала, что это отрепетированное и расфуфыренное проявление бурной радости
является не чем иным, как тончайшей маскировкой того дикого стона, который
вырывается из ее груди, когда пенис, войдя в ее судорожно подергивающееся
лоно, доводит Марселлу до экстаза. Боже, каким необыкновенно возбуждающим
было для меня это недвусмысленное движение тазом перед пастью ревущей толпы,
ее маленькие кулачки говорили мне о том удовольствии, которое я мог бы
испытать, борясь с ней. Господи, как можно было устоять перед ее длинными и
сильными ногами, которые слегка дрожали, когда она становилась на мостик, и
ее шелковые волосы (отсюда и ее прозвище!) касались пола.
Эта цепь логических рассуждений, с помощью которых я надеялся завоевать
благосклонность Шелковой (о, эти часы бесконечных споров, которые могли бы
быть потрачены на то, чтобы вызвать друг у друга океанический оргазм!) и
когда-нибудь расчистить путь для острых эротических ощущений, которые мне
еще предстоит узнать. Вместо этого я должен был, оставив в стороне логику,
здравый смысл, искренность, литературные занятия и все возможные попытки
убеждения, забыв о чувстве собственного достоинства, предстать перед
Шелковой жалким и малодушным просителем, каких она раньше никогда не
встречала, и умолять ее разрешить мне целовать ее голый живот. Поскольку она
самая хорошая и благовоспитанная из всех девчонок, не настолько безжалостная
и холодная, чтобы отвергнуть даже Ромео с его грязными мыслями и унизить
просителя, я могу целовать ее живот, о котором я так "навязчиво" говорил, но
не больше. "Не выше и не ниже", - шепчет она, когда я прижимаю ее к раковине
в подвальной прачечной общежития.
- Дэвид, не ниже, я сказала. Как ты можешь даже думать о таком?