"Филипп Рот. Профессор желания" - читать интересную книгу автора

Вцепившись всеми десятью пальцами в одеяло, которое мы стащили с
кровати, лежа на полу, Элизабет тихо заплакала, а потом призналась на своем
очаровательном музыкальном английском, что хотела бы, чтобы ее взяли сзади,
когда она перегнется через стул.
Ее ответ меня не удовлетворил. Только, когда я проявил настойчивость и
потребовал сказать, что еще, только тогда она, наконец, сломалась и
призналась, что хотела бы, чтобы при этом ее руки и ноги были привязаны. То
ли она сказала все, то ли нет...
Шагая по Пиккадилли, я продолжаю свои размышления над следующим пунктом
нравственных рассуждений, который я собираюсь включить в свое последнее
письмо с целью воспитания моей невинной жертвы, - и меня самого. Честно
говоря, я пытаюсь постичь своим умом, со своим литературным образованием,
действительно ли я, как говорят христиане, безнравственный или, как бы я
сказал бесчувственный.
- Даже если ты на самом деле хочешь того, о чем ты нам сказала, разве
есть такой закон, по которому чье-то тайное желание должно быть
удовлетворено немедленно?..
С помощью моего брючного ремня и ремешка от рюкзака Бригитты мы
привязали Элизабет к стулу с прямой спинкой. По ее лицу снова полились
слезы. Тогда Бригитта| дотронулась до ее щеки и спросила:
- Бетта, ты хочешь прекратить это?
Но Элизабет с таким вызовом замотала головой, что ее длинные волосы
цвета янтаря рассыпались детскими локонами по ее обнаженной спине. Вызов
кому или чему? Я был в недоумении. Кажется, я перестаю ее понимать!
- Нет, - прошептала Элизабет.
От начала и до конца она твердила только это слово.
- Не прекращать? - спросил я, - или не продолжать? Элизабет, ты меня
понимаешь? - уточнил я по-шведски.
Но кроме "нет" от нее ничего нельзя было добиться. "Нет" и "нет", и
снова "нет". Я приступил к тому, к чему, как я считал, меня призывали.
Элизабет плачет, Бригитта наблюдает. Неожиданно я почувствовал такое
возбуждение от всего этого - от пыхтения, от каких-то звериных звуков,
которые производим мы, все трое, от того, что мы все втроем делаем - что от
сомнений не остается и следа, и я знаю, что способен на все, и что я этого
хочу, что я буду! Почему бы не с четырьмя девушками, не с пятью... "Кто, как
не безнравственный, может полагать, что, если нужно удовлетворить чье-то
страстное желание, это должно быть сделано немедленно? Да, самая дорогая,
самая милая, самая драгоценная девочка, это и есть тот самый закон, по
которому мы трое решили - согласились - жить!" К этому моменту я уже на
полпути к Грик-стрит. Я останавливаюсь, чтобы подумать, что мне написать
Элизабет дальше на бездонную тему моего порока, и поразмышлять об этой
непостижимой Бригитте. Неужели ее не мучают угрызения совести? Неужели она
не испытывает стыда? Не знает, что такое преданность? Наверное, она уже
прочла мое недописанное письмо, оставленное в "Оливетти", которое несомненно
произведет на нее впечатление.
В комнатушке над китайской прачечной я решил попытать счастья с
тридцатишиллинговой увядающей проституткой из лондонских низов, которую
зовут Терри-Проститутка. Она называет меня "сексуальным ублюдком", и ее
беспредельная похотливость послужила однажды мощнейшим детонатором моего
семяизвержения. Сейчас она полностью утратила свое былое искусство. Она дает