"Эразм Роттердамский. Похвала глупости" - читать интересную книгу автора

морского луку, волчцов, бобов и тому подобной дряни, но повсеместно глаза и
обоняние твои ласкают молий, панацея3, непента, майоран,
бессмертники, лотосы, розы, фиалки и гиацинты, достойные садов
Адонисовых4. Рожденная среди этих услад, не с плачем вступила я в
жизнь, но ласково улыбнулась матери. Право, не завидую я вышнему Крониду,
вскормленному козой 5, - ведь меня питали своими сосцами две
прелестные нимфы - Метэ6, рожденная Вакхом, и Апедия
7, дочь Пана.
Обеих вы видите в толпе моих спутниц и наперсниц. А если вам угодно
знать имена всех прочих, то - клянусь Гераклом! - я назову их не иначе,
как по-гречески.


ГЛАВА IX

Вот эта, с горделиво поднятыми бровями, - Филавтия. Та, что улыбается
одними глазами и плещет в ладоши, носит имя Колакии1. А эта,
полусонная, словно дремлющая, зовется Летой2. Эта, что сидит со
сложенными руками, опершись на локти, - Мисопония3. Эта, увитая
розами и опрысканная благовониями, - Гедонэ4. Эта, с беспокойно
блуждающим взором, называется Анойя5. Эта, с лоснящейся кожей и
раскормленным телом, носит имя Трифэ6. Взгляните еще на этих двух
богов, Замешавшихся в девичий хоровод: одного из них зовут
Комос7, а другого - Негретос Гипнос8. С помощью этих
верных слуг я подчиняю своей власти весь род людской, отдаю повеления самим
императорам.


ГЛАВА Х

Теперь вы знаете, каков мой род, каково воспитание и какова свита. Дабы
не подумал никто, будто я без должного права присвоила себе звание богини,
внимайте, навострив уши, какими благами одаряю я богов и людей и как широко
простирается моя божественная сила.
Если не зря написал некто, что быть богом - значит помогать смертным,
и ежели по заслугам допущены в верховное собрание богов те, кто ввел в
употребление хлеб, вино и прочие полезные вещи, то почему бы и мне не
именоваться альфой в алфавите богов, поскольку я щедрее всех?


ГЛАВА XI

Прежде всего - что может быть слаще и драгоценней самой жизни? Но кому
обязаны вы возникновением ее, если не мне? Ведь не копье Паллады, дщери
могучего отца, и не эгида тучегонителя Зевса1 производят и
умножают род людской. Воистину, сам отец богов и владыка людей, сотрясающий
Олимп единым своим мановением, откладывает порою в сторонку трезубые свои
молнии и обличье титана, столь страшное небожителям. Волей-неволей
напяливает он, подобно актеру, чужую личину, когда овладевает им столь
привычное для него желание делать детей. Стоики полагают, что они всего