"Эразм Роттердамский. Диатриба, или рассуждение о свободе воли" - читать интересную книгу автора

Закон веры, хотя он и дает гораздо более суровые заповеди, чем закон
дел, делает так, что если будет на то полнота благодати, то само по себе
невозможное она превратит не только в легкое, но даже в приятное. Поэтому
вера исцеляет разум, поврежденный грехом; милость укрепляет бессильную волю.
Таким образом, закон дел был таким: "Ешь с любого дерева в раю, но с
дерева познания добра и зла не ешь, потому что в тот день, когда вкусишь от
него, смертью умрешь". И далее опять Моисей приводит закон дел: "Не убивай;
если убьешь - будешь убит. Не прелюбодействуй; если прелюбодействуешь -
будешь побит камнями".
Но что говорит закон веры, который приказывает любить врагов, который
приказывает каждый день нести крест, который приказывает презреть жизнь? "Не
бойся, малое стадо: ибо ваше Царство небесное". И - "Надейтесь, ибо Я
победил мир". И - "Я с вами до скончания века". Этот закон выразили
апостолы, и, несмотря но та что их били плетьми за имя Иисуса, они уходили
из синедриона радуясь. Поэтому и Павел говорил: "Все могу в Том, Который
укрепляет меня".
Нет сомнения, что это же говорит Проповедник: "Я дал законы и заповеди
Свои". Кому? Сначала сам тем двум прародителям рода человеческого; потом
иудейскому народу через Моисея и пророков. Закон указывает, что хочет Бог,
предлагает наказание, если не повинуешься; предлагает награду, если
повинуешься. Относительно прочего он предоставляет возможность выбора их
воле, которую Он сотворил свободной, крутящейся в обе стороны. Поэтому, если
от человека скрыты различия между добром и злом и воля Божья, то ему нельзя
вменять в вину, когда он выбирает плохое. Если бы воля не была свободной, то
нельзя было бы вменять в вину грех, потому что если нет свободы, то нет и
греха. За исключением того, когда ошибка или скованность воли родилась из
греха. Изнасилованной женщине не вменяют в вину то, от чего она потерпела.
Хотя это место, которое мы привели из Книги Проповедника, относится,
по-видимому, преимущественно к нашим прародителям, в некотором смысле,
однако, оно касается всех потомков Адама: оно не касалось бы, если бы у нас
не существовало никакой свободной воли. Ведь несмотря на то что свободная
воля была ранена грехом, она все-таки не уничтожена. Несмотря на то что она
охромела и до получения благодати мы больше склоняемся к злу, чем к добру,
она, однако, не искоренена. Чрезмерность преступлений и привычка к греху,
ставшая второй натурой, иногда так помрачает суждения разума и так сокрушает
свободу воли, что, кажется, будто воля уничтожена, а свобода полностью
исчезла.
Что касается того, на что способна в нас свободная воля после
грехопадения и до получения благодати, то мнения как древних, так и более
новых удивительно противоречивы, потому что один обращает внимание на одно,
а другой на другое. Те, которые были против отчаяния и беспечности, но
хотели поощрить в людях надежду и стремление, - ценили свободную волю
больше. Пелагий учил, что, после того как человеческая воля по благодати
была освобождена и исцелена, нет надобности в новой благодати, но человек
может достигнуть вечного спасения при помощи свободной воли; однако своим
спасением он обязан Богу, без благодати которого человеческая воля не была
бы свободна делать добро; и та самая сила духа, при помощи которой человек
воспринимает познанное добро, отвращаясь от того, что ей противоположно, -
это благодеяние Создателя, который вместо человека мог бы сотворить лягушку.
Те, которые примыкают к взглядам Скота, еще более склонны любить